Франческо Габриэли - Крестовые походы. Взгляд с Востока. Арабские историки о противостоянии христианства и ислама в Средние века

Я видел, как один франк пришел к эмиру Муин ад-Дину, да помилует его Аллах, когда тот был в Куполе Скалы, и сказал: «Ты хочешь видеть бога ребенком?» – «Да», – сказал Муин ад-Дин. Франк пошел впереди нас и показал нам изображение Святой Девы, на коленях которой сидел маленький Мессия. «Вот бог, когда он был ребенком», – сказал франк. Великий Аллах выше, чем то, что говорят нечестивые о нем.

Я искал возможности посетить короля франков, чтобы договориться о мире между ним и Джемаль ад-Дином Мухаммедом ибн Тадж аль-Мулуком (договор 1140 года между Дамаском и франками; судя по этому отрывку, автор участвовал в составлении проекта договора). Мои надежды на успех основывались на службе, которую некогда сослужил мой покойный отец королю Балдуину, отцу королевы, супруги короля Фулька, сына Фулька (Балдуин II был гостем эмира Шайзара во время одного из периодов плена, как сообщил сам Усама в своих трудах). Франки сгоняли ко мне пленных, чтобы я их выкупил, и я выкупал тех из них, кому Аллах облегчал освобождение. Один из франков, дьявол по имени Уильям Джиба, вышел на своем корабле как пират и захватил судно с магрибскими паломниками, которых было около четырехсот душ мужчин и женщин. Ко мне приходили все новые пленные с их владельцами, и я выкупил тех, кого был в состоянии выкупить. Среди них был один молодой человек, который приветствовал меня и сел, не говоря ни слова. Я расспросил о нем, и мне сказали, что это аскет и что хозяин его дубильщик. Я спросил последнего:

– Сколько ты хочешь вот за этого?

Тот ответил:

– Я продам его не иначе как вместе с этим стариком, как я и купил их, за сорок три динара.

Я выкупил их и выкупил еще нескольких для себя, а нескольких для эмира Муин ад-Дина, да помилует его Аллах, всего за сто двадцать динаров. Я отвесил сколько было со мной денег, а остальное обещал заплатить.

Приехав в Дамаск, я сказал эмиру Муин ад-Дину:

– Я выкупил пленных от твоего имени, но не смог заплатить за всех наличными. Но теперь я у себя дома, и, если ты хочешь их взять, заплати их цену, а если нет, я заплачу сам.

– Нет, – ответил эмир, – я сам заплачу их цену: ведь мое самое большое желание – получить за них небесную награду.

Муин ад-Дин был выдающимся человеком в своем стремлении вершить добро и получать за него воздаяния свыше. Он отвесил их стоимость, а я через несколько дней вернулся в Акру. У Уильяма Джиба оставалось тридцать два пленных, и среди них была жена одного из тех, кого я выкупил. Я хотел купить ее у Уильяма, но не мог тогда заплатить за нее. Позже я поехал к нему, да проклянет его Аллах, и сказал:

– Продай мне еще десять из них.

– Клянусь, – ответил он, – я продам только всех вместе.

– У меня нет с собой денег, чтобы заплатить за всех, – возразил я. – Я куплю часть их сейчас, а в следующий раз куплю остальных.

Но он ответил:

– Я продам тебе только всех сразу, – и я уехал, а Аллах, да будет ему слава, предопределил всем убежать в ту же ночь. Жители деревень вокруг Акры все были из мусульман, и, когда к ним приходил пленный, они прятали его и помогали им добраться до мусульманских территорий. Проклятый Джиба преследовал их, но ни один из них не попался ему в руки, и Аллах в своей бесконечной милости спас их всех. На следующее утро Уильям потребовал у меня платы за ту женщину, которую я хотел купить и не заплатил денег, а она убежала вместе с остальными беглецами. Я сказал ему:

– Передай ее мне, и я заплачу.

– Ты все равно должен заплатить, потому что мы договорились о покупке вчера. – Он заставил меня заплатить ее стоимость, и я заплатил, и это показалось мне пустяком, так я был рад освобождению этих несчастных.

В войсках короля Фулька, сына Фулька, был всадник, пользовавшийся большим почетом, который прибыл из их страны, совершая паломничество, и возвращался туда. Он подружился со мной, привязался ко мне и называл меня «брат мой»; между нами была большая дружба, и мы часто посещали друг друга. Когда он собрался возвращаться по морю в свою страну, он сказал мне: «О брат мой, я отправляюсь в свою страну и хотел бы, чтобы ты послал со мной своего сына. – А мой сын был в это время при мне, и было ему от роду четырнадцать лет. – Пусть он посмотрит на наших рыцарей, научится разуму и рыцарским обычаям. Когда он вернется, он станет по-настоящему умным человеком». По-настоящему умный человек не мог произнести такие слова; ведь мой сын мог попасть в плен, а не совершить поездку в страну франков. И я ответил моему другу: «Поверь, я не мог бы пожелать ничего лучшего для своего сына, но, к сожалению, его бабушка – моя мать – очень его любит и не позволила ему выехать со мной, пока не заставила поклясться, что я привезу его к ней обратно». – «Значит, твоя мать еще жива?» – спросил франк. «Да», – сказал я. «Тогда не поступай против ее желания», – сказал он.

Я поехал однажды с эмиром Муин ад-Дином, да помилует его Аллах, в Акру к королю франков Фульку, сыну Фулька. Там мы увидели одного генуэзца, прибывшего из франкских земель и привезшего с собой большого сокола и маленькую собачку. Когда сокола пускали на журавля, собака бежала под соколом, и, когда он захватывал птицу и спускался с ней на землю, она вцеплялась в нее зубами и та не могла вырваться. Эмир Муин ад-Дин попросил этого сокола у короля франков, и его отобрали у генуэзца вместе с собакой. Король подарил их эмиру, и животные отправились с нами. По пути я видел, что сокол бросается на газелей так же, как на мясо, которое мы ему давали. Мы приехали с ним в Дамаск, но жизнь его оказалась там непродолжительной. Он ни разу не участвовал в охоте и довольно скоро умер.

Я посетил могилу Иоанна, сына Захарии – да благословит их Аллах! (и Захария, и его сын считались пророками и почитались мусульманами) – в провинции Наблус. Помолившись, я вышел на площадь, примыкающую с одной стороны к священному участку. Я обнаружил полуоткрытые ворота, открыл их и вошел в церковь. Внутри было десять старцев. Их головы были седыми как лунь. Они были обращены лицами на восток (нормальная практика для христиан того времени), а на груди были посохи, оканчивающиеся перекладинами, загнутыми на концах, как задняя часть седла. Они клялись на этот знак, и оказывали гостеприимство тем, кто в нем нуждался (значение этих слов не вполне ясно; кресты в форме посохов, возможно, были привычными для этих монахов церкви Святого Иоанна). Их благочестие тронуло мое сердце, но одновременно оно огорчило меня, потому что я никогда не видел такого рвения и преданности среди мусульман. Какое-то время я обдумывал этот опыт, и однажды, когда Муин ад-Дин и я проезжал мимо Дома фазана (монастырь суфиев), он сказал мне: «Я хочу здесь спешиться и навестить аскетов». Я согласился. Мы вошли в длинное здание, поставленное под углом к дороге. Сначала мне показалось, что там никого нет. Потом я увидел около сотни ковриков для моления, и на каждом – суфия, их лица были просветленными, а позы выражали ревностное служение. Это было утешительное зрелище, и я возблагодарил Аллаха за то, что среди мусульман есть такие люди. До этого я не видел суфиев и не знал, как они живут.