Жан Рэ - Корабль палачей [Романы, повести, рассказы]

— Но это невозможно! — возразил огорченный юноша. — Бессмысленный сон не может прекратить предпринятое вами путешествие, господин граф!

Бодуэн печально улыбнулся.

— Во время этого путешествия я впервые встретил людей племени «каменные головы», — начал он.

Его слова прервало появление в палатке Пьера Каплара.

— Они появились, господин граф, их шесть человек. Черт возьми, я надеюсь, что они долго не задержатся возле нас, потому что у меня мороз пробегает по коже, когда я их вижу!

Необычно оборудованная лодка, оомьяк по-местному, скользила по воде фьорда между льдинами, приближаясь к лагерю.

Морякам с трудом удалось сдержать проявления страха, когда они увидели странных людей. Высокие, массивные, с серыми невыразительными лицами, они выглядели вытесанными из базальта. Только их ярко-зеленые глаза свидетельствовали, что они — живые существа.

Подойдя к палаткам без каких-либо приветственных жестов, они остановились, застыв, словно статуи.

Один из них, очевидно выполнявший обязанности вождя, подошел к графу.

— Граф Бодуэн де Вестенроде, меня прислал к вам Жюльен де Блоссевиль…

Гюстав испытал потрясение: северный человек изъяснялся на безупречном французском языке. Граф побледнел, но ничем другим не показал свое изумление.

Он жестом пригласил «каменную голову» войти в палатку, чтобы побеседовать с глазу на глаз.

Разговор продолжался более часа. Потом вождь махнул рукой одному из своих спутников. Тот подошел и протянул графу кожаный мешочек. Немного поколебавшись, граф взял его и подозвал к себе Гюстава.

— Отдай мне зеленый камень, Гюстав, — обратился он к юноше.

Гюстав подчинился. Граф немедленно передал его вождю северного племени, и тот принял его с явным удовлетворением.

— Отец Ансельм, — крикнул граф, — вождь хочет поговорить с вами.

Беседа с Ансельмом оказалась очень короткой. Вождь опустил тяжелые руки на плечи старика, неожиданно покачнувшегося, словно под большой тяжестью, и заплакавшего, закрыв лицо руками.

На этом все закончилось. Эскимосы вернулись к своей лодке; подойдя к ней, они дружно обернулись к европейцам и перекрестились.

— Я перестаю понимать хоть что-нибудь, — с недоумением начал Ивон Тейрлинк.

— Это не имеет значения, — остановил его отец. — Тебе достаточно знать, что наше путешествие закончено и что мы немедленно возвращаемся домой.

Он уже не выглядел упрямым буйным стариком. Его суровые черты смягчились, и в затерявшихся под густыми бровями глазах светилась жизнь.

Граф обратился к своим спутникам:

— Друзья, вы служили мне верой и правдой, и я не могу оставить вас в неведении. Вы должны узнать суть имевшей место таинственной истории. И вы скоро все узнаете. Пока же вам достаточно будет понять, что удивительный дар Гюстава — это подлинный дар Всевышнего. Без Гюстава я никогда не сумел бы довести до успешного завершения стоявшую передо мной задачу.

— Значит, ваша цель достигнута, господин граф, — пробормотал Списсенс.

— Как бы это не казалось вам странным, капитан, но это так. Я повторяю, что это стало возможным только благодаря божественной помощи.

— Пьер, — сказал Мартин Списсенс, когда они оказались перед столом со стоявшей на нем бутылкой рома, — я всегда говорил, что придерживаюсь одного принципа: если кто-нибудь платит вам достойные деньги и при этом не совершает ничего недостойного, то он не обязан делиться с вами своими секретами.

— Гм, — проворчал рулевой, — это ваше личное мнение. Но я скажу вам, что если я больше ничего не узнаю об этой истории, то буду терзаться от любопытства до конца своих дней.

Эванс, не покидавший воронье гнездо, внимательно следил за ледовой обстановкой.

— Море очищается! — закричал он. — Удача не покинула нас! Лед остается подвижным, и мы можем выйти в море. Еще одно чудо…

— Мы начинаем привыкать к чудесам, — откликнулся Списсенс. И, не дожидаясь новых сведений от Эванса, отдал приказ поднять якорь.

Машинист так энергично принялся разводить пары, словно от этого зависела его жизнь. Вскоре давление пара оказалось достаточным, чтобы позволить «Тонтон Пипу» выйти из Харри Инлета и направиться к фьорду Скорсби.

— Если айсбергам не придет в голову преградить нам путь, мы скоро окажемся в открытом море! — воскликнул Эванс, с подозрением следивший за несколькими ледяными великанами, появившимися поблизости.

Быстро выяснилось, что у айсбергов нет намерения раздавить судно; они деликатно старались держаться в стороне.

Как только они вышли из фьорда Скорсби и оказались в открытом море, небольшие медленно передвигавшиеся ледяные поля перестали угрожать безопасности судна.

После короткой остановки в Рейкьявике для погрузки угля и продовольствия «Тонтон Пип» продолжил плавание на юг.

Многим показалось несколько странным, что Ансельм Лемуэн не захотел встречаться со своими исландскими друзьями.

— Все, что мне сейчас нужно, — это скорейшее возвращение в Руан, — пояснил он. — Если Господь спохватится, что он подзабыл обо мне, и ему захочется призвать меня к себе, я хочу, чтобы меня похоронили на родной земле.

Непрерывный оранжевый свет исчез, и мореплаватели с радостью увидели встающее и заходящее солнце, луну и звезды.

Капитан решил двигаться западным путем вдоль побережья Ирландии, чтобы использовать северо-западный ветер, который, несмотря на дожди и вполне возможные неожиданности, старательно надувал паруса и позволял «Тонтон Пипу» двигаться с весьма приличной скоростью.

— Если так будет продолжаться и дальше, то через сутки мы пройдем мимо скалы Роколл, — пообещал капитан.

— А, знаю, это та самая загадочная скала, о которой нам рассказывали в Исландии! — воскликнул Гюстав Леман.

Вечером граф Бодуэн собрал путешественников в большой каюте, где Ригольбер выставил на стол чудовищную кастрюлю с пуншем.

— Друзья, — начал граф, — я хочу приподнять для вас краешек вуали, скрывающей тайну. К сожалению, только краешек, потому что я не в состоянии открыть вам все тайны далекого севера. Я расскажу о том, что непосредственно касается нас, и это будут самые трагические страницы истории изучения севера.

— Святой Брандан считается главным покровителем древних мореплавателей. Его удивительные плавания относятся к VI веку нашей эры. Родившийся в Ирландии, он всю жизнь испытывал непреодолимое влечение к дальнему северу. Странные сны открыли ему «…существование в северных краях бедных народов, живущих под ярмом дьявола в надежде, что посланники мессии придут и избавят их от власти Лукавого», как писал гораздо позже хроникер Сигисбер де Жемблу в 1000 году.