Ирина Измайлова - Царь Гектор

Пентесилея поставила светильник в стороне, возле прохода, отчего её стало хуже видно, однако её жест братья увидели и поняли: взмах руки ладонью кверху означал только одно: «Свёз!»

— Пентесилея! — проговорил Ахилл, впервые решившись окликнуть её по имени. — Я сейчас зажгу ещё кусок трута, но это последний, и он нас осветит всего на несколько мгновений. Считаю до трёх и зажигаю. Раз, два, три!

Почти одновременно со вспышкой, вновь сделавшей пленников видимыми, секира амазонки со свистом рассеют воздух и понеслась, увлекая за собой стремительно разматывающуюся паутину. Пентесилея разумно рассудила, что бросить такую лёгкую верёвку так далеко ей едва ли удастся, и использовала другой приём. Ещё миг — и Ахилл на лету поймал секиру, в то время как другой конец верёвки остался в руке женщины.

— Закрепись на той стороне! — крикнул он жене. — Ты легче нас — чтобы мы могли переправиться, тебе нужно за что-то держаться, не то любой из нас стянет тебя вниз.

Она кивнула и, оглядевшись, подошла к выступу стены, нащупала в нём выбоину. Потом перекинула верёвку через оба плеча, намотала на левое, затем на правое запястье и крепко сжала в правой руке. Другой рукой молодая женщина плотно упёрлась в выбоину, одновременно так поставив левую ногу, чтобы она вошла в щель между стеной и большим полукруглым камнем. Сперва у неё была мысль обмотать вокруг него верёвку, однако камень был покатый и скользкий.

— Готово! — громко произнесла амазонка.

Ахилл до конца выбрал верёвку на себя, намотал на руку и кивнул брату:

— Давай!

Гектор тревожно посмотрел на него:

— Если я переправлюсь, то как потом переправишься ты? Здесь же не к чему привязать верёвку!

Ахилл пожал плечами:

— Вот поэтому я и пойду вторым. Не обижайся, но я всё же сильнее, а ноги у меня всегда были железные. Я сумею крепче оттолкнуться, чтобы смягчить удар.

— Это безумие! — вырвалось у Гектора.

— Возможно. А есть другой способ? Гектор, умоляю, скорее — нам надо успеть выбраться до захода солнца, а оно уже вот-вот зайдёт!

Старший брат с усилием перевёл дыхание и, ухватившись за туго натянутую паутину, в считанные мгновения, стремительно перебирая руками, перелетел на другую сторону пропасти.

— Давай верёвку, Пентесилея! — прошептал он. — Скорей!

Ахилл тем временем обвязал верёвку вокруг груди, сжав её обеими руками и, услышав крик брата: «Давай!», ринулся в пропасть.

Несущейся на него каменной стены он не видел, но угадал её приближение и, согнув ноги в коленях, гибким могучим толчком ответ ил на страшный удар камня. Он ощутил такую боль, что сперва подумал, будто сломал обе ступни и на миг дурнота обволокла сознание — однако только на миг.

— Ты жив? — услышал он крик Гектора.

— Жив! — ответил Ахилл и, стараясь не думать, что с его ногами, со всей возможной быстротой взобрался наверх.

Пентесилея, которую рывок бросил грудью на камень, поднялась на ноги, и даже в тусклом свете мужчины увидели, как побелело её лицо.

— Ты... — Ахилл прижал её к себе, боясь сделать больно и не в силах разжать руки. — Как... Как ты прошла сюда?

— Пролезла в щель над завалом. По дороге расскажу, а сейчас идём скорее. Уже вот-вот ночь — мне нужно проползти обратно, чтобы вернуться к Патроклу и Авлоне, а уж вам придётся разбирать эти глыбы.

Ахилл выразительно взглянул на брата:

— Ну вот! Патрокл остался с Авлоной, в чём уже можно было и не сомневаться.

— А кто в этом сомневался? — удивилась Пентесилея.

— Да нет, никто. Потом узнаешь, каким образом нас поймали, а пока не до этого! — махнул рукой Ахилл.

— Да, прочь отсюда, — поддержал его Гектор, — пока карлики не опомнились и снова не устроили нам западню!

Они почти бежали по проходу, чутко вслушиваясь и всматриваясь, чтобы, в случае чего, не пропустить опасности и вновь не попасть в ловушку.

— Как ты догадалась, что с нами беда? — прошептал Ахилл в спину идущей впереди жены. — Если мы и кричали во время драки с пауком, то не так уж громко.

— Криков слышно не было, — ответила амазонка. — Но мы услышали звук обвала, и затем ручей вынес из пещеры дротик Гектора. Опытный воин не мог просто так уронить или бросить оружие... Я поняла, что нужно идти за вами. Факела не взяла — его свет виден издалека, а мне сразу стало казаться, что в горе кто-то есть, и что этот кто-то — враг. Я пошла со светильником. Пока шла, много раз слышала бормотание и шажки этих тварей и один раз резко обернулась и увидела, как они удирают в какой-то отнорок. Земляные обезьяны какие-то! Тьфу! Потом наткнулась на завал и поняла, что обвал произошёл именно тогда, когда мы слышали грохот — совсем недавно.

— Как ты это поняла?

— Но это же просто. Сразу за завалом ручей резко обмелел — вода проходит через щели между камнями, но проходит не вся. Если бы запруда была старая, то и русло бы уже устоялось.

— Это понятно! — полуоборачиваясь к женщине, проговорил шедший впереди Гектор. — Но, Пентесилея... Мы же видели щель над завалом — там только кошка пролезет! Как тебе удалось?!

— Сейчас я там снова пролезу! — почти сердито отрезала амазонка. — Это одно из искусств, которому нас учат с раннего детства — искусство протискиваться в любое пространство, если только гуда проходит твоя голова. Мы по много лет приучаем наши мышцы растягиваться и сокращаться, наподобие тела ползущей змеи, учимся отталкиваться не только руками и ногами, но почти всеми мускулами. Эта щель и в самом деле очень узка, я так боялась, что не пройду! Хорошо, что в дороге так похудела! Я сняла с себя всё, кроме сандалий, и привязала одежду и оружие к левой ступне, чтобы всё это тащилось за мной следом. Потом отлила из светильника половину масла и вся им натёрлась. И всё равно было трудно...

— Хорошо, — не мог успокоиться Ахилл. — Ну а как ты угадала, по какому проходу мы ушли из паучьей пещеры? Там ведь три коридора.

— Четыре, — уточнила Пентесилея. — Вы не заметили четвёртого, потому что он в самой глубине пещеры, в полутьме. А угадывать было не нужно — ваш факел оставлял следы на сводах и стенах, очень лёгкие, но заметные, по ним я и шла.

Разговаривая, они добрались до пещеры паука и увидели, что дохлая тварь уже почти погасла, лишь тусклое мерцание исходило от её уродливой туши, погрузившейся в воду гораздо глубже — то ли мёртвый паук сильней распластался в озере, то ли озеро с появлением запруды стало глубже. Просторный зал погрузился во мрак, громадные летучие мыши сновали взад и вперёд над самой водой, испуская пронзительный писк.

Ещё немного — и путники добрались до завала. Перед ним возникла уже довольно глубокая запруда — ручей разлился во всю ширину прохода. Шлёпая по воде, они подошли к нагромождению камней, Гектор осветил его, высоко подняв светильник и вдруг вскрикнул: