Ирина Измайлова - Царь Гектор

— Ф-ф-фу, какая пакость! — вырвалось у Гектора. — И эти т вари, так мало похожие на людей, перехитрили нас, брат?

— Мы вели себя, как последние идиоты, так трудно ли было нас перехитрить! — тихо ответил Ахилл. — А эти существа, возможно, тупые и неумные, тем не менее здесь, в пещере, всесильны. Они, наверное, живут здесь веками, они приспособились к этому миру, они научились быть сильными. Как крокодилы в здешних реках, как тупые и злобные носороги в саванне... Быть может, никто уже давным-давно сюда не приходил, их божество — паук питался летучими мышами, а быть может, они иногда приносили ему в жертву своих же, как туареги Великому ящеру. Но они веками знали, что надо быть готовыми уничтожить всех, кто сюда придёт, если этого почему-то не сделает паук.

— И они нас уничтожили! — уже совершенно спокойно заключил Гектор. — Нам не выбраться отсюда, брат, и мы оба это понимаем. И мы уже не сможем помочь Патроклу...

В ответ Ахилл вдруг коротко и сухо рассмеялся. Это было так неожиданно, что брат посмотрел на него с испугом:

— Ты... что?

— Ничего! Я не сошёл с ума. Сейчас, по крайней мере. Но только что мы оба с тобой поступили, как безумцы, Гектор! Вернее, я поступил как безумец, даже не вслушавшись в то, что сразу же счёл голосом собственного сына.

— Ты хочешь сказать, что?.. — до Гектора тоже начала доходить истина, и он содрогнулся. — Это был?..

— Это был никакой не Патрокл! — воскликнул Ахилл. — Как же нас... Как нас глупо поймали! Нас просто подманили. Тебе ведь приходилось подманивать дичь во время охоты, подражая кряканью утки или зову оленя? И они тоже... Патрокл во время нашей стоянки не раз и не два, играя, кричал именно это слово: «Мама!» Подземные твари просто повторили его. И ведь он кричал весело — а разве малыш был бы весел, если бы его утащили в пещеру неведомые, злобные существа? И разве он, услыхав мой голос, не ответил бы мне, вместо того чтобы по-прежнему звать маму?

— Ты прав! — Гектор испытывал отчаянное желание непристойно выругаться, но понимал, что легче от этого не станет. — А ведь мы могли подумать хотя бы пару мгновений и тогда, вероятно, поняли бы это.

— Мы с тобой были слишком потрясены, чтобы всё сразу понять, — возразил младший брат. — И ловушка сработала. Правда, непонятно, куда эти уроды ухитрились свернуть, удирая от нас, но скорее всего мы в полутьме просто не заметили какого-то отнорка.

— А дальше им оставалось только обрушить мост. И заметь, они могли сделать это, когда мы по нему бежали, но предпочли, чтобы мы не сразу погибли. Что это? Желание насладиться нашей яростью и нашими страданиями? Или у них есть ещё какие-то замыслы в отношении нас?

— Думаю, это мы скоро узнаем. — Ахилл попробовал вновь засмеяться, но получилось уже совсем плохо. — По крайней мере, очень долго ждать не придётся.

Некоторое время они стояли молча, не шевелясь, сомкнув плечи, прижавшись спиной к шершавой стене. Величины площадки едва хватало для них двоих — они не могли ни сесть, ни даже переминаться с ноги на ногу, не рискуя задеть и столкнуть вниз один другого.

Порыв отупения и отчаяния прошёл, и молодые люди попытались всё же проверить, так ли невозможно спасение, как им показалось вначале. Спуститься было некуда — факел освещал совершенно отвесную стену, а о глубине пропасти ясно сказал звук упавшего моста. Братья попытались как можно выше осветить факелом стену над собою. Она тоже была ровной, уходила очень высоко и плавно переходила в свод, до которого было, само собою, не добраться. Справа и слева стены также поднимались ровно и отвесно. Ахилл, достав нож, попытался вырубать ступени в камне, по тут же понял бессмысленность этой попытки — камень был невероятно твёрд, и нож, а за ним и оба меча иступились бы и истёрлись раньше, чем удастся вырубить лестницу хотя бы до середины подъёма. А самое главное: подниматься к сводам пс было никакого прока — выхода там быть не могло.

— Ну что же, братец! — сказал наконец Гектор, после того как они ещё некоторое время помолчали, уже до конца осознав всё происшедшее. — Надо признать, что два величайших героя Ойкумены встретили свою гибель среди кромешного мрака, от рук крохотных уродцев, которые боятся света.

— Мы ещё живы, Гектор! — возразил Ахилл. — А если умрём, то, надо признать, только по своей глупости.

— Нет! Только по моей глупости!

На этот раз в голосе старшего брата прозвучало такое отчаяние, что Ахилл невольно схватил его за руку и сжал, испугавшись, что в помрачении Гектор может совершить что-то ужасное.

— Только по моей глупости, Ахилл, по моей! От начала до конца. Я лишь сейчас наконец понимаю, какое преступление совершил.

— Перестань! Ты просто недооценил опасность. Мы же не знали, что угроза таится именно в пещере, а не на склонах этих проклятых гор.

— Я не об этом даже, хотя эта затея — вершина моего безумия. Нет, нет, я с самого начала совершал один непростительный поступок за другим. После гибели нашего отца и падения Трои вы все назвали меня царём. Мы решили возродить город и страну. Люди стали сходиться на пепелище, началось строительство. И все верили в меня и надеялись на меня. А я что сделал? Уехал! Я бросил Трою и свой народ, и своих родных!

— Но ты поехал искать жену и сына, — твёрдо возразил Ахилл.

— Я не имел на это права. Кто угодно, но не я. Царь отвечает за всё и за всех, а я, обезумев от своего горя, от жалости к себе, об этом забыл! И сбежал, оставив братьев и мать, и всех, кто меня так любил и так хотел, чтобы я был с ними... И мало того! Я увлёк за собою тебя, тогда как ты, и только ты мог бы меня заменить. Разве Деифобу по силам снова сделать Трою великой Троей? Он — могучий воин и славный человек, но он не сможет быть настоящим царём — мудрым, хитрым, тонким, каким был отец... Ты смог бы. Я погубил и тебя в своём безумии, в своём ослеплении. Я предал вас, Ахилл! Трою, троянцев, тебя, Пентесилею, Авлону, твоего маленького сына. Моя смерть — заслуженное наказание. Но за что погибаешь ты? А Патрокл — он-то за что? А женщины — что будет с ними, там, среди этих гор?

Ахилл смотрел на искажённое отчаянием лицо брата и понимал, что никогда не любил его так, как теперь. Он не думал о неизбежности собственной гибели, у него было сейчас одно желание — как-то помочь Гектору.

— Если бы мы видели тот край пропасти, я бы попробовал тебя туда перебросить! — прошептал он. — Возможно, у меня хватило бы сил. Можно кинуть ещё кусок трута, и в его свете...

Гектор покачал головой.

— Сил у тебя хватит, я знаю, но карниз очень узок, а прямо в отверстие прохода не попасть — там выступ. При таком броске я бы просто расшибся в лепёшку о камень или отлетел назад, в пропасть. Да и бросить отсюда с такой силой тяжёлое тело не удастся — нет места для размаха.