Ирина Измайлова - Царь Гектор

— Ты весь в напряжении. Думаешь, мы можем проиграть?

— И ты думаешь о том же, сестра, — спокойно сказал Гектор. — Если мы сумеем туда войти, обманув ливийцев, это уже чудо. А как будет дальше? Ты же не менее опытный воин, чем я, и понимаешь, что нас слишком мало, и силы слишком неравны.

— Год назад мы вышли против четырёхсот шестидесяти разбойников Пейритоя, когда нас было одиннадцать! — голос амазонки дрогнул, выдавая такое же напряжение и сомнение. — Нас было почти в сорок раз меньше, чем наших врагов, и мы тоже были измотаны и изранены. А сейчас нас меньше только в два с половиной раза...

— Да! — воскликнул Гектор. — Да, но тогда с нами был Ахилл! И ты, и я — великие воины, Пентесилея, но мы не можем больше, чем могут люди.

Амазонка кивнула.

— Ты прав. Но мы идём на это именно ради него. Или наша любовь к нему не сделает нас сильно и твёрже? Или ты не его брат, а я не его жена?

Гектор тряхнул головой, почувствовав, что на лице выступает краска.

— Ну ладно, нечего стыдить меня! — произнёс он почти резко. — Или не я отдал приказ идти к крепости? Или первого сражения я не выиграл? Я знаю, что нам придётся победить, но мы сможем это сделать, только проникнув в крепость. А там уж постараемся драться как следует.

Последний переход занял два часа. Через час они увидели на фоне тёмной гряда гор чуть более светлые очертания мощных стен, с выступающими над ними зубцами. По бокам стены громоздились две прямоугольные сторожевые башни.

— Ворота у них мощные, суда по их контурам, — вглядываясь издали, проговорил Харемхеб. — Согласно плану в крепости две стены и двое ворот. Створки тех и других окованы медью.

— Надо сделать так, чтобы нам их открыли... — Гектор поправил на шее окровавленную повязку, от которой ему было нестерпимо жарко. — Ну, выводите вперёд Тефиба и наших воинов, что говорят по-ливийски. Тефиба подведите ко мне. Сейчас мы ещё достаточно далеко, и со стен нас едва ли могут видеть.

Предателю развязали руки и подтолкнули к главнокомандующему. — Я не стану повторять моих обещаний, — сказал троянец негромко. — Думаю, ты их и так помнишь. Теперь всё зависит от тебя. Мы должны войти туда, ты понял? И знай: если побежишь, стрела Пентесилеи догонит тебя через десять шагов. Ну, всё — надеваем шлемы, и вперёд!

Он опёрся о плечи Харемхеба и ещё одного воина и пошёл дальше, пошатываясь, будто ему было трудно идти. Египтяне смешали строй и двигались толпой, как будто это шло не войско, а и вправду банда разбойников, которым крепко попало в недавней схватке.

Однако чем ближе они подходили к северной крепости, тем более странным казался им её вид. Над зубчатыми стенами не было видно ни одной человеческой фигуры, ни одного копья, вообще никакого движения. А ведь охрана должна была нести дежурство на стенах и на башнях!

— Что бы это означало? — прошептал Гектор, напряжённо всматриваясь. — Там как будто никого нет!

— Ну, не совсем никого! — ответил Харемхеб, продолжая делать вид, что с усилием поддерживает раненого. — Вон, смотри, над стенами вьются птицы.

— И много! — подхватила идущая рядом Пентесилея. — Это грифы, я отсюда различаю их белёсые шеи.

Понимая, что никто не смотрит на них со стороны крепости, Гектор выпрямился и, не в силах подавить возбуждения, вскочил на колесницу и глянул из-под руки на тёмный прямоугольник крепостных ворот. И ахнул:

— Гермес — покровитель обманщиков [34] Вестника богов Гермеса древние греки считали покровителем атлетов, торговцев, позднее — магов и колдунов. А еще... покровителем воров и обманщиков! В этом «искусстве» бог-вестник Олимпа и сам преуспел больше всех. ! Да что же это?! Ворота открыты! Они открыты настежь!

— Может, это ловушка? — произнёс с сомнением Анхафф. — Может, они ждут нас?

— Если только они посходили с ума!

Гектор толкнул возницу и махнул рукой войску:

— Слушать команду! Построение в три цепи. Колесницы — вперёд. За мной!

До распахнутых в немом молчании ворот северной крепости оставалось около четырёхсот локтей. Колесницы неслись, как ураган, пешие воины, всё больше отставая, бежали следом. Пыль встала стеной, накрывая их и ослепляя.

— Щиты над головой! Копья к бою! — командовал Гектор, уже различая сквозь жёлтые клубы пыли тёмную кладку мощной стены, уже видя пустой провал ворот.

И тут Пентесилея, сумевшая бегом догнать колесницу, закричала:

— Смотрите, смотрите! Ворота не раскрыты... Они же... Они...

Но Гектор, в это время поравнявшийся с высоким проёмом ворот, уже и сам увидел то, что заставило его крикнуть вознице: «Стой!» и взмахом руки задержать бешеную атаку войска. Распахнута настежь была лишь одна из створок крепостных ворот — вторая просто валялась на земле.

— Вот это да! — проговорил запыхавшийся Харемхеб, подбегая и в изумлении замирая на месте. — Створка сорвана с обеих петель и засов оторван, точно на эти ворота скала рухнула. И вон, смотрите, доски посередине прогнуты и поломаны, будто их чем-то протаранили...

Зрелище было, действительно, впечатляющее. Вблизи ворота северной крепости не шли, конечно, ни в какое сравнение со Скейскими воротами Трои — им было далеко до троянской несокрушимости. И створки были сделаны не из нескольких слоёв прочнейших дубовых досок, а из однослойного кедра, и обшивка была далеко не такая толстая. Но для того, чтобы сорвать створку с нетель, требовалась, по крайней мере, четвёрка лошадей, иначе рывок такой силы невозможно было себе представить.

— Вперёд! — опомнившись, скомандовал Гектор. — Что бы там ни было, мы должны войти.

Они миновали пустой проем и оказались в пространстве между внешней и внутренней стенами, составлявшем в ширину около полустадия. Здесь тоже было пусто — ни души, но на земле тут и там в беспорядке валялись ливийские мечи, щиты и дротики, словно их побросали, спасаясь бегством.

Ворота внутренней стены были расположены не напротив внешних, а как бы наискосок, так что враг, сумев взять первые ворота, но не зная плана крепости, потерял бы немало времени, зажатый в простенке, под обстрелом лучников с той и с другой стены.

В Гектора и его воинов никто не стрелял, и план крепости они знали заранее, а потому ринулись ко вторым воротам, не теряя ни мгновения. Эти ворота, в точности такие же, как первые, были настежь раскрыты, их створки не пострадали. И за ними открывалось зрелище, от которого бывалые воины просто оцепенели.

Перед ними разворачивалось огромное пустое пространство внутреннего двора крепости. В глубине его виднелись жилые постройки, колодец, слева лепилось два десятка более низких сооружений, без окон и с небольшими дверями — склады оружия и продовольствия. С одного взгляда было заметно, что кто-то раскрыл их так же решительно, как внешние ворота: большая часть дверных створок либо висела на одной петле, либо валялась рядом, сорванная. Но главным, самым невероятным и самым страшным было то, что представляло собою центральное пространство двора. Оно было в прямом смысле завалено трупами. Тела ливийцев, одетых в боевые доспехи, такие же, как на Гекторе и его спутниках, валялись почти вплотную друг к друга окровавленные, недвижимые, и над ними, жутко и отвратительно вопя, пировали грифы.