Виктор Баранец - Спецоперация Крым-2014

Окинан допытывался у Волкова:

– Но как же так получилось, что эти три дельфина сбежали от вас?

Волков отвечал:

– Причины могли быть разные. Или весенний гон, когда самцы преследуют самку и не подчиняются командам инструкторов. Или же сработал родственный инстинкт, когда дельфины, расслышав под водой зов матери, рвутся к ней.

А еще тренер рассказал турку, что такие «самоволки» боевых дельфинов случались и раньше. Но вволю нагулявшись на свободе, голодные животные обычно возвращались в севастопольские «казармы». А эти трое во время учений ушли с концами. Тогда инструкторы устроили погоню за беглецами на быстроходных катерах. Но безуспешно. Несколько лет назад, в такое же весеннее время из крымского дельфинария сбежал самец Титан.

Позже он не раз возвращался на севастопольскую базу, но в клеть так и не заплывал…

Когда полыхнуло на киевском Майдане, Окинан тут же намеревался отправиться из Севастополя в украинскую столицу, но стамбульский шеф-редактор все переиначил. Потому как в Киеве уже работали корреспонденты газеты. А ему, Сердару, надо было выполнить задание и в Севастополе – требовался репортаж о том, чем жил в те дни черноморский город, как настроены местные власти, политики, простые горожане, военные.

– Это должен быть репортаж-термометр, – говорил Сердару по телефону шеф-редактор, – ты должен измерить политическую температуру Крыма. А еще не забывай, что мы ждем от тебя интервью с господином из Бахчисарая… Так что с дельфинами придется повременить.

Выполняя внезапную вводную шеф-редактора, Окинан вместе с Дарьей колесил по городу на машине частника в поисках севастопольских городских картинок и настроений. Беседовали с митингующими людьми в центре Севастополя, были на Северной стороне, на Корабелке, съездили в Балаклаву и в Качу. Настроение севастопольцев у всех одно – тревога. Люди боятся крымского Майдана.

Древнее Херсонесское городище на территории современного Севастополя

Окинан не знал ни русского, ни украинского языка – зато хорошо понимал смысл слов, которые особенно часто произносили крымчане: «Майдан», «Янукович», «Россия», «Путин».

Заглянули и на Центральный рынок. Дарья рассказывала Сердару, что когда-то здесь кипела иная жизнь. Знаменитые рыбные ряды в Артбухте не уступали стамбульским. Нынче же на рынке свежей рыбкой и не пахнет. Все больше – привозная, перемороженная, норвежская. «Шаланды полные кефали» остались только в песне, а в севастопольских бухтах, говорят, давно уже не клюет.

А вот толчея и многолюдье на рынке остались прежние. Почти каждый заезжий турист заворачивает сюда – поглазеть на местную экзотику, потолкаться в узких рядах, пропитанных запахом можжевельника.

Сердар и Дарья шли по рынку. Торговцы наперебой расхваливали свой товар. Особенно усердствовали крымские татары. Товар у них добротный, не залежалый.

Пожилой татарин зазывно обращался к Дарье:

– Дамочка, берите курочку, отдам недорого!

Дарья что-то негромко пробубнила на ухо турку. Он остановился и сказал ей:

– Спросите у этого человека, как живется здесь крымскими татарам?

– Да как живется? Как всем, так и нам живется, – ответил старый татарин, – были бы руки и голова. Тогда татарин, как говорится, и в камень гвоздь вобьет.

Торговка домашним творогом жирными пальцами крутила колесико настройки радиоприемника – ловила последние новости.

В эфире мужские и женские голоса раз за разом повторяли: «Янукович. Европа. Майдан. Киев. Правый сектор. Уличные бои».

Многим покупателям творог или сметана были и не нужны, но они в молочном ряду притормаживали, прислушиваясь к хмурым вестям. Сосед продавщицы творога по прилавку попросил:

– Зробы голоснише, будь ласка!

С другой стороны – соседка:

– Галя, та вруби ты свою бандуру погромче!

Что же думали о происходящем в Киеве торгующие домашней снедью на севастопольском рынке?

Переводчица представила турка торговке творогом и задала ей этот же вопрос. Она ответила улыбающемуся иноземцу с обывательской простотой:

– Эти киевские шаромыги и бандеровцы пихают Украину в Европу! А Крым туда не хочет! Ну шо мени от той интеграции? Моя корова Феська лучше доиться будет, чи шо?

Продавцы и покупатели поддержали ее дружным гоготом.

Турок кивал головой и нелепо улыбался, сжимая в руке диктофон.

На выходе с рынка Окенана и Дарью догнал человек в черной военно-морской шапке (в таких головных уборах из кожи и каракуля ходит добрая половина мужского населения Севастополя).

Обращаясь к переводчице, он сказал:

– Извините, я стал невольным свидетелем разговора продавщицы с этим вашим… иностранным коллегой и хотел бы кое-что добавить. Буквально пару слов.

Турок закивал головой, вынимая диктофон из сумки.

Переводчица сказала человеку в шапке с каракулем:

– Хорошо. Говорите. Только коротко. И представьтесь, пожалуйста.

– Офицер запаса Сарматов Федор Михайлович,– отрапортовал мужчина. – Возглавляю севастопольскую районную организацию «Партии регионов». Я лишь хочу, дамочка, чтобы этот турецкий господин понял самое важное… И Майдан, и эта заваруха в Киеве – всего лишь ширма для свержения законной власти. Но Крым – не дурак, Крым все понимает… Майдан в Крыму не прокатит! Народ не позволит. Другой тут народ. Тут Се-вас-то-поль, а не запуганный бандеровской нечистью Киев!

Турок настороженно слушал то, что стрекотала переводчица на его родном языке.

Затем что-то пробубнил спутнице. Она – Сарматову:

– Сердар спрашивает – Крым не хочет в Европу? Но ведь у Крыма много проблем. А Европа ему поможет их решить.

Сарматов ответил с решительным напором:

– А Турции Европа сильно помогла? Даже в европейский предбанник Турцию не пускает! А куда хочет Крым – решать он будет сам, а не эти Яценюки-Турчиновы! А что касается Европы, то у нее самой проблем, как у собаки блох. Пусть Европа со своими педерастами разберется!

После этих слов на лице Дарьи образовалась такая гримаса, словно девушке рванули зуб без наркоза. Выслушав ее сбивчивый перевод, турок ухмыльнулся – недобрыми, холодными рыбьими глазами поглядывая на собеседника во флотской ушанке. Сказал сухо что-то по-турецки. Дарья перевела:

– Сердар говорит, что евроинтеграция может вдохнуть в Крым новую жизнь.

Сарматов ответил тем же напористым тоном:

– Скажите ему, что мы тут недавно с крымскими работягами и директорами предприятий подсчитали, что только на первом этапе этой евроинтеграции два десятка наших крымских предприятий, которые завязаны на экспорт продукции в Россию, потеряют 24 тысячи рабочих мест! Так зачем нам такая интеграция?