Александр Тамоников - Вражья дочь

Влас был вне себя от счастья. Он пошел к дому, хотел зайти внутрь, найти ее отца и объявить ему об их вечной любви, но наткнулся на князя Савельева.

Тот сразу заметил состояние своего ратника и довольно строго спросил:

— Что с тобой, Влас? Куда летишь?

Ратник стушевался. Ведь с ним говорил воевода.

— Так я к тебе, узнать, что к чему, — промямлил он.

— Не обманывай, говори все как есть! Ведь твой отец уже рассказал мне о панночке.

Бессонов-младший уже чуть остыл.

— Ладно, князь, я все поведаю, думы и чувства расскажу, но разреши не здесь и не сейчас.

— Хорошо. Купец приехал. Я сейчас переговорю с ним. Потом мы с тобой опять поедем смотреть крепость, а особенно ту улицу, которая идет вдоль берега реки, где стен нет. Находись у коней и больше не веди разговоров с Анной. У них не все так, как у нас. Отец может наказать ее. Ты же не хочешь, чтобы она из-за тебя пострадала?

— Нет, конечно.

— Ступай к коням. Выйду, поедем. Понял?

— Да, Дмитрий Владимирович.

— Смотри, дважды повторять не буду! — заявил князь и зашел в дом.

Влас остался на дворе, прошел к коням, стоял рядом с ними и все смотрел на крыльцо. Не появится ли там его зазноба? Нет, она туда не вышла.

Князь же вошел в комнату. Купец уже снял дорожное платье, сидел за столом в домашних штанах и белой рубахе. Он пригласил гостя устраиваться рядом с ним.

Габи принесла им слабого виноградного вина. Мужчины понемногу выпили.

Савельев поставил бокал на стол и спросил:

— Есть какие-нибудь новости, пан Дравес?

— Ты очень уж многого хочешь, князь. Ведь мы с тобой только вчера обсудили задание.

— Значит, ничего нет?

Купец ухмыльнулся:

— Но кое-что я узнал, и это обнадеживает.

— Что именно?

— Я сегодня встретил хорунжего Тадеуша Витейского.

— Это, конечно, очень важно, — с усмешкой проговорил Дмитрий.

— Не скажи, князь. Дело тут в том, что я встретил его не трезвого, как бывало в последнее время, а слегка пьяного.

— И что?

— А то, что он теперь не остановится. Витейский и сегодня попросил у меня денег. Я ему их дал. Пройдет еще дня два, и он вечерами будет пьян как последняя кабацкая голь, примется, как это у него ведется, бродить по девкам. Но главное в том, что хорунжий станет приходить ко мне. Ему будут нужны деньги. Вот тогда я и смогу как следует разговорить его.

Дмитрий ненадолго задумался, потом сказал:

— Вот как? Что ж, новость неплохая. А если помощник Голубицкого все-таки не запьет?

— Запьет, будь уверен, князь. А пьяный он языком мелет как помелом.

— Мне надо быть у тебя вечерами.

Купец замахал руками:

— Что ты! Это никак невозможно. Если Витейский увидит здесь постороннего человека, то возьмет у меня деньги, выпьет чашу вина и уйдет. Потом к другим купцам подастся. Ему никто не откажет.

— Ладно, убедил. Только ты держись поосторожней, Стефан, напрямую про схроны и ходы не расспрашивай, а если заговорит, то со слов попытайся начертить. Сможешь?

— Что-нибудь нарисую.

— Вот и хорошо.

Дравес хитро взглянул на князя и сказал:

— Мне бы еще денег, воевода. Витейский гуляет с размахом, а это стоит недешево.

— Ради такого дела не жалко. — Дмитрий выложил перед купцом еще пять рублей.

Тот сгреб монеты в свою мошну.

Князь поднялся и заявил:

— Ладно, поедем мы. Поглядим южный берег Двины у Посада.

— Берегитесь! Там часто разъезды городской стражи шастают.

— Ничего, мы как-нибудь обойдем их.

Проводив русских ратников, купец зашел в комнату дочери.

Она сидела на кровати, перебирала украшения, доставшиеся ей от матери и купленные отцом, при этом что-то напевала.

— Анна!..

Девица вздрогнула, машинально захлопнула короб.

— Ой, папенька, как ты меня испугал!

Отец присел рядом с ней и спросил:

— Что у тебя сегодня было с этим русским недотепой?

— Ты о Власе?

— А что, с воеводой разве другой человек приезжал?

— Нет, именно он. Влас влюблен в меня, папенька. Мне даже как-то не по себе.

— Отчего не по себе-то?

— Он такой наивный. Любой наш шляхтич сразу заметил бы, что я с ним просто играю.

— Он не из шляхты. Что у вас было?

Анна подняла глаза на отца. В них было написано удивление.

— Ты это о чем, папенька?

— Ну не о постели же. Ты у меня девочка умная, к себе до свадьбы никого не подпустишь. Ведь так?

— Конечно.

— О чем беседу вели?

Анна рассказала отцу о том, что услышала от Власа.

— Вот как, — проговорил купец. — Значит, эти дружинники когда-то с казанцами бились?

— И не просто бились. Они какого-то мурзу то ли захватили, то ли зарубили, до того положили много татар на Руси и за Волгой, освободили рабов, среди них и Власа с матерью и сестрой.

— Крепкие, видать, воины. Да других русский Царь сюда не послал бы. Ты смотри, играй, да не заиграйся. В такой дружине простаков быть не может. Как бы не раскусил тебя этот Влас.

— Да что ты, папенька. Я же такая маленькая, миленькая, податливая, доверчивая. — В глазах Анны блеснул холодный огонек.

— Ты у меня самая лучшая дочь на всем свете!

На это девушка ответила уже другим, твердым тоном:

— Я знаю. Никому не удастся переиграть меня!

— И будь поаккуратней с хорунжим Витейским.

— А что, Тадеуш должен приехать к нам?

— Загулял он, значит, приедет.

— Тадеуш веселый.

— И своевольный. Если он и натворит чего, то спроса с него не будет, особенно сейчас, когда в Замке ждут нападения русских.

— А что он может сделать?

— Снасильничать тебя.

— Пусть попробует. Тут же и сдохнет! — заявила Анна и достала из-под юбки острый стилет.

— Эй, поаккуратней с оружием! Где ты его взяла?

— Кто-то из твоих гостей во дворе выронил, я подняла, хотела отдать, но никто не спрашивал. Это когда еще пан Адамович к нам приезжал.

Купец перекрестился:

— Да упокоится его душа на небесах.

— А поговаривают, папенька, что Адамовича кожевник, который на соседней улице живет, прибил сначала, а потом утопил. Это правда?

— Откуда ты знаешь?

— Слышала. Мол, пан жену его гулящую увез на починок Веселый, а ремесленник и прознал. А когда Адамович вернулся с гулянки, кожевник подстерег его и убил, а потом и жену свою придушил.

— Глупости все это. Мария от хвори померла, а пан Адамович утонул по собственной глупости. Никто его не убивал.

— Ну и пусть. Значит, врут.

— Так кто тебе сказал об этом?

— Да подружка Елена.

— Меньше языком бы болтала. А ты пореже встречалась бы с ней.

— Что же мне делать? Сидеть в своей комнате пленницей?

— Нет, конечно.

Анна надула губки.

Купец обнял ее и сказал:

— Конечно, встречайся с подругами, веселись, но будь сдержанной, сама лишнего не болтай.

— Зачем ты обижаешь меня, папенька?

— Я просто хочу, чтобы у тебя все в жизни получилось.