Бьярне Ройтер - Кольцо принца Файсала

– И тогда, хоть локти кусай, ничего не изменишь, – мрачно констатировал Том.

И, перевернувшись на спину, закрыл глаза.

Том лежал и вспоминал свой родной остров, который казался ему теперь настоящим раем. Прозрачная вода, влажный тропический лес, чистые родники и высокий свод неба над головой.

Мать, согнувшись, стирает белье в тени оливкового дерева. Вот она разгибается, прикрывает глаза рукой от солнца.

И видит всадника, молодого человека в красивых одеждах, сидящего верхом на блестящем вороном жеребце.

– Неужели это ты? – говорит она.

– Да, – отвечает всадник, – это я, Том, твой сын. Я теперь богат, потому что побывал на островах Зеленого Мыса, где получил награду из рук самого короля. Мои седельные сумки набиты чистым золотом. Тебе больше не придется работать на сеньора Лопеса, потому что отныне таверна наша.

Поздний вечер.

Он бежит прочь из города, спасается, как какой-нибудь жалкий воришка. Хотя кто он, как не жалкий воришка? Без мешка, без вещей, без сапог и без денег. Преследуемый по пятам тем самым купцом, в чьем дворе Том и еще парочка местных крыс добывали себе пропитание.

Наконец он падает от усталости и голода. В отчаянии срывает пучок травы и ест его, словно животное. Переворачивается на спину и шепчет, глядя в ночное небо:

– Тебе больше не придется работать на сеньора Лопеса, потому что отныне таверна наша.

Он слышит, как рядом с ним останавливается повозка. Чей-то голос окликает его. Собственный голос доносится до Тома словно из-под толщи воды. Должно быть, с его слухом что-то случилось. Он пытается встать и стряхнуть грязь со штанов, но колени подгибаются, и он опять падает. Чья-то рука обхватывает его за пояс, потом Том чувствует твердое дно повозки под спиной…

Сияют звезды. Громыхают колеса. Он поворачивается, чтобы посмотреть, кто сидит на козлах, но сон внезапно сваливает его, как удар топора.

Кузница находится в одном дне пути от Порт-Ройала.

Мастер – небольшого роста широкоплечий человек с руками как у гребца на галерах. Он рассматривает руки Тома и щупает его кости.

– Мне слабаки не нужны.

– Я привык к тяжелой работе, сеньор.

Кузнец сплевывает в огонь и щурится.

– Когда я нашел тебя за городом, ты был при смерти.

– За еду я буду работать за двоих, сеньор.

– Что, приступишь прямо сейчас?

– Не сходя с этого места, сеньор.

Том стал подмастерьем у кузнеца. Парень зорко следил за действиями мастера и никогда не упускал случая узнать что-то новое. Работа Коллинза заключалась в том, чтобы постоянно поддерживать огонь в горне. Занятие это было скучное, но зато у Тома были еда и крыша над головой.

После первого месяца пребывания в кузнице Том научился ценить простой труд и тишину между ударами молота о наковальню. Обязанностей у него было столько, что воспоминания о Невисе ушли на задний план.

Том быстро научился не бояться лошадей и обрабатывать раскаленный металл. Когда кузнец начинал посвящать его в тайны своего ремесла, Том ловил каждое сказанное слово. Многие лошади не любят, когда их подковывают, но на такой случай у кузнеца была припасена одна хитрость. Поглаживая по голове коня, он нашептывал на ухо животному стишок, и конь сразу становился смирным, как овечка. Это было так легко, что напоминало колдовство.

Вдвоем они чинили ветряные и конные мельницы. Том научился смазывать механизмы, менять подшипники и зубчатые колеса; с одного взгляда мог определить, в порядке ли валы и ролики, и научился предохранять древесину от термитов и плесени. В море Тому не раз приходилось иметь дело с парусами, и теперь он без труда мог латать большие полотнища, натянутые на крылья мельниц.

– Не мальчишка, а настоящий дьявол, – говаривал кузнец, и из его уст это звучало как наивысшая похвала.

По натуре кузнец был молчун – слова лишнего не вытянешь. Порой они с Томом работали по нескольку дней подряд не открывая рта, но когда мастера наконец прорывало, то все его разговоры были исключительно про женщин.

– В каждой женщине сидит по маленькой русалке, – говаривал он, мрачно сплевывая в огонь. – На расстоянии они все кажутся теплыми и хорошими, а подойдешь поближе – холодны, как лед.

Том слушал его и думал про знакомых девушек, которые приносили в кузницу инструменты для починки и ножи для заточки. И насколько Том мог видеть, они совсем не были холодными. Он даже свел знакомство с одной из местных служанок, которая работала на окраине города у купца, поставлявшего засоленное мясо на суда, отправлявшиеся в Атлантику. Порой она проходила мимо кузницы с кувшином воды на голове. Большие позолоченные серьги красиво смотрелись на ее загорелой коже, и она так аккуратно и легко ступала по песку, что невозможно было не залюбоваться. Глаза ее были как две черные сливы и слегка раскосые, как у женщин с Востока.

Однажды наедине с ним она сказала:

– Какой у тебя необычный цвет волос.

Том не нашелся, что ей ответить.

Потом она пришла в кузницу, когда он стоял у наковальни, держа щипцами раскаленную подкову.

– И глаза, – добавила она, – у тебя необычные. Откуда ты родом?

– С Невиса, – пробормотал Том, опуская подкову в лохань с водой, где сразу же зашипело и забулькало. Девушка высоко подняла левую бровь, отчего ее лицо приобрело немного высокомерное выражение. Но ее рот улыбался. У нее были полные красные губы, которые так хорошо сочетались с ее черными вьющимися волосами и позолоченными сережками.

– И как же его зовут? – поинтересовалась она.

– Кого? – не понял Том.

– Молодого человека с глазами цвета моря.

– Том, – сказал Том и уставился на лошадиную подкову. – Том Коллинз.

Девушка пристально посмотрела на него.

– Ты, должно быть, много плавал, Том Коллинз, оттого твои глаза стали такими зелеными.

– Мой отец родом из Ирландии, – пробормотал Том, – но в остальном ты права, я действительно много плавал.

Он отошел от нее в дальний конец кузницы и, собравшись с духом, спросил, отчего бывает такой цвет глаз, как у нее.

Девушка подняла с пола кувшин и поставила на голову. Немного постояла, раздумывая, потом сказала:

– От тоски.

– От тоски? – удивленно переспросил Том из темноты.

– Когда человек много тоскует, его глаза становятся как мои.

И она ушла. Но капли воды с ее кувшина остались лежать на полу. В них играло пламя из горна.

Все последующие дни Том все время видел перед собой ее образ, даже во сне. Он стал беспокойным и рассеянным, и в конце концов ему пришлось признаться кузнецу, что он встретил девушку, с которой ему очень нравится разговаривать. Том не понимал, что с ним происходит, но работа стала валиться у него из рук.

– Вот так и начинается эта вечная комедия, – ворчал кузнец.