Бьярне Ройтер - Кольцо принца Файсала

Но Том его не слышал.

– Хочу нарвать букет и пойти к ней. Она работает у купца, – сказал он как-то раз.

– Уже и до этого дошло! Ну что ж, иди и пеняй на себя, если обзаведешься ослиными ушами.

Три дня спустя Том стоял возле большого дома на окраине города, правда, без букета.

Он приходил сюда уже несколько раз, но ему еще ни разу не удавалось увидеть ту девушку. В тот вечер ему повезло.

Она сидела за оградой в саду и укладывала ребенка в колыбельку, подвешенную между двумя столбиками.

В вечернем воздухе разливался волшебный аромат лимонных деревьев, росших на склоне. Вокруг царил такой покой и умиротворение, что сердце Тома сжалось от нежности.

Девушка подняла глаза, но сделала вид, что не узнала Тома, и вскоре исчезла в доме. Короткое время спустя она появилась вновь, с накинутой на плечи легкой шалью. Сережки из ушей куда-то исчезли, и ее губы уже не были красными.

Том не мог понять, стала ли она от этого казаться старше или моложе, и решил про себя, что она нравится ему в любом виде.

Вслух он сказал, что просто проходил мимо.

Вдвоем они уставились на маленькую зеленую ящерку, которая ползла по стволу фигового дерева.

– Это просто ящерица, – сказал Том и тут же прикусил язык.

Рассердившись, он чуть было не вытащил свой кинжал, чтобы показать, на что способен, когда речь идет о пресмыкающихся, но сдержался. По ней не скажешь, ну а вдруг эта девушка питает любовь к ящеркам?

– Я тут подумал… Может, прогуляемся?

– Ты хочешь прогуляться, Том Коллинз?

Он пожал плечами, тут же пожалев о своем дурацком предложении.

По дороге домой Том перебирал в голове свои таланты: он был силен в навигации, умел конопатить, подковывать лошадей и забивать сельдевых акул, но когда речь шла об общении с девушками, то тут ему еще многому предстояло научиться. Но в жизни нет ничего невозможного. Главное, найти правильный подход. А все остальное приложится.

Всю последующую ночь он не спал и репетировал речь. Он внушил себе, что мало просто сказать нужные слова. Надо еще выбрать правильный тон. Говорить нужно спокойно и естественно. Как будто слова только что пришли ему в голову и он не потратил целую ночь, чтобы выучить их наизусть.

На следующий день Том снова отправился к дому купца, и на следующий день тоже – все время в одно и то же время, – и каждый раз история повторялась. Слова застревали у него в глотке, но он упорно продолжал приходить сюда снова и снова.

И наконец однажды вечером он решился. Девушка стояла у колыбели и баюкала малыша.

Том хотел сказать: «Моя самая большая мечта – показать тебе Невис, чудесный остров, где я родился и вырос».

Но тут девушка улыбнулась и шутливо произнесла:

– О! Что за воришка к нам забрался?!

Такого в плане не было. И оно совсем не сочеталось с тем, что он хотел сказать.

Быть может, оттого, что в прошлом он действительно был вором, ему внезапно показалось, что фраза о чудесном острове будет совсем не к месту.

И вместо этого Том спросил:

– Кто у тебя на руках: мальчик или девочка?

– Девочка. Ей шесть месяцев. Ее зовут Анабель.

Оба замолчали. Девушка склонилась над колыбелькой и улыбнулась.

Том откашлялся и выставил одну ногу вперед.

– Моя самая большая мечта… – начал он.

Девушка приложила палец к губам, призывая к тишине.

– Я ее никак не могла убаюкать, – прошептала она.

Том извинился.

Девушка приблизилась к нему и едва слышно спросила, что он хотел сказать.

Том стиснул зубы, в горле у него встал ком. А на языке непонятно почему крутились куплеты про папу римского, вперемешку с заранее приготовленной речью о Невисе.

– Ты вроде собирался мне что-то сказать?

– Да, – кивнул Том, – собирался, потому что… потому что моя самая большая мечта – показать тебе… показать тебе мой чудесный… остров.

Девушка наморщила лоб и подошла так близко, что они почти касались друг друга.

– Ты сказал «остров»? – спросила она.

– Нет, – быстро ответил Том, – я этого не говорил.

– Но ведь ты сказал что-то об острове?

– Возможно, я сказал что-то об острове, но уже забыл что, – пробормотал он.

– Жалко, – девушка улыбнулась.

Том откашлялся.

– Забудь, – произнес он решительно. – Лучше скажи, ты знаешь про папу римского? Наверное, вряд ли. Но в Порт-Ройале, куда я иногда наведываюсь, чтобы промочить горло…

Том сделал паузу. Девушка ободряюще ему кивнула.

– Так вот, – продолжил он, – там поют забавные куплеты.

– Вот как? Какие же?

– Хочешь послушать? Пожалуйста. Вот:

– Это ребенок твоих хозяев? – спросил он без всякой паузы.

– Нет, – ответила девушка и взяла Тома за рукав рубашки, – нет, это не хозяев.

– Тогда, наверное, твоя младшая сестренка, – пробормотал Том, пытаясь отделаться от надоедливых куплетов про папу римского, которые так и крутились на языке.

– Нет, – ответила девушка. – Анабель – моя дочь.

Последние три слова она произнесла, глядя куда-то за спину Тома. Во всяком случае, на него она старалась не смотреть.

Темно, хоть глаз выколи, в ночном небе тускло светит ущербная луна.

Том лежит в своем гамаке за кузницей. Вокруг тишина, нарушаемая лишь пением цикад. У него на руке повязка, тугая повязка, сделанная из подола старой рубахи.

За работой он порезал себе руку. Почувствовал боль и увидел, как хлынула кровь. Пара коричневых тусклых капель все еще лежит на земле под гамаком.

Теперь рана перевязана. Кузнец, помогая ему бинтовать руку, рассказывал историю об одном знакомом, которому отрезали ногу по колено.

– Я намазал рану дегтем, придется потерпеть.

– Да, – вздохнул Том, – он здорово жжется.

Они почти не разговаривали. Когда кузнец закончил, он встал и сказал то, что всегда говорил в подобных случаях: каждому – по его желаниям.

«Хорошее выражение, – подумал Том, – наверно, полезно иметь его под рукой, но у меня рука все равно уже искалечена».

На следующий день, когда у Тома снова не заладилась работа, к нему подошел кузнец.

– Забудь про нее, – велел он, – в мире полно девчонок. Вот увидишь, для тебя тоже найдется.

Том не ответил, но про себя подумал, что именно эта девушка с сережками должна была стать его девчонкой. Но она уже была матерью ребенка с именем Анабель. Поэтому между ними ничего не будет.

Тем же вечером он напился.

Кузнец все понял и ничего не сказал. Сам он имел лишь один порок: когда появлялись деньги, он брал свою лодку и плыл на островок, известный своими тавернами, женщинами, дешевым алкоголем и странными способами развлекать матросов.

Том считал, что когда речь заходила о шпагоглотателях, свистящих птицах и людях, изрыгающих огонь, то он повидал этого добра достаточно; но на том острове в ходу были совершенно особые развлечения – вроде человека, рискующего своей жизнью за деньги.