Мишель Зевако - Маргарита Бургундская

Наши читатели ее, конечно же, узнали, как и Валуа.

– Неужели ты и вправду фея или колдунья? – прошептал граф. – Ты, которую я видел мертвой в Дижоне и которую вижу живой сейчас! Ты была заперта в кабинете, не имеющем ни окон, ни дверей, но смогла выйти оттуда уж и не знаю благодаря какому колдовству! Как ты смогла проникнуть в этот дом и дойти до этого зала, куда никто, под страхом смерти, не может войти без моего разрешения? Уж не из преисподней ли ты явилась и от имени сатаны?..

– Я явилась от имени Господа, – отвечала Анна де Драман очень спокойным голосом. – Явилась, Валуа, чтобы напомнить тебе о заключенном нами договоре. Я не стану упрекать тебя в той дижонской трусости. Не стану упрекать и в том, что ты позволил убивать меня у тебя на глазах и согласился отдать на смерть собственного сына. Для этого есть суд Божий. Мое же правосудие, будь я призрак, фея или же колдунья, распространяется на твое последнее вероломство.

– Мое последнее вероломство?.. – растерянно пробормотал граф.

Ему даже не пришло в голову позвать на помощь: он был совершенно уверен в том, что если стражники ворвутся в зал, дабы схватить эту женщину, она исчезнет, растает, как дым, который рассеивается в воздухе.

Он испытывал тот леденящий ужас, о котором говорит Вергилий. От нахождения рядом с существом сверхъестественным у графа несколько помутился разум и подогнулись ноги. Он вцепился рукой в стоявшие у трона доспехи.

Что до Мабель, то она вовсе не шутила. Она и не думала извлекать пользу из того суеверного страха, что отпечатался на лице ее бывшего любовника. Она просто излагала свое требование, совершенно не заботясь о том, примет ее Карл де Валуа за живое существо или же за демона.

Как она вошла в дом Валуа? Как добралась до этого зала, куда, действительно, никто не осмеливался входить без вызова сеньора? Вероятно, предусмотрительная Мабель уже давно завязала знакомства и в этой крепости. Знакомства эти она придерживала для великого дня возмездия, к которому шла путями извилистыми, но надежными. И вот, в один миг, она отказалась от выгод этой медленной тайной работы, дав графу понять, что она может войти в его особняк, когда ей заблагорассудится. Ради спасения Миртиль Мабель готова была отказаться от своей мести, так как Миртиль была смыслом жизни для ее сына.

– Мы заключили соглашение, – продолжала женщина в черном. – Тебе нужна была колдунья, которую можно было бы бросить в темницу Тампля, несчастная, которой предстояло сгореть заживо, мне же хотелось сохранить этой обреченной на смерть девушке жизнь. Когда ты явился в тот дом на кладбище Невинных, я предложила тебе себя вместо той, кого ты искал, и ты согласился, пообещав не трогать Миртиль. Когда ты навещал меня в камере Тампля, где я открыла тебе мое настоящее имя, я предупредила тебя, что найду способ узнать, сдержал ли ты свое обещание. И когда я узнала, что и на сей раз ты нарушил данную клятву, терпение мое лопнуло. Я вышла из Тампля, вышла из того кабинета, который охраняли королевские стражники, преодолела овраги и стены твоего владения, чтобы явиться сюда и спросить: «Что ты сделал с Миртиль, Валуа?»

Сохрани граф хоть немного хладнокровия, ему, каким бы суеверным он ни был, возможно, показалось бы странным, что колдунье или фее, чтобы узнать, что стало с Миртиль, понадобилось спрашивать об этом у него.

Валуа, однако же, был не так слабоумен, как король, и не принимал безоговорочно те рассказы, в которые его современники, в большинстве своем, верили слепо. Но последние события помутили его разум. Его пленение Буриданом в обстоятельствах как минимум странных, пребывание в Нельской башне, наконец, чудесное исчезновение колдуньи, от которого пришел в смятение и испуг весь город, – все эти происшествия произвели на него сильнейшее впечатление. Появление Мабель в оружейном зале лишь завершило начатое.

Всеми силами Валуа пытался понять, откуда колдунья могла узнать, что Миртиль – его узница. Как вдруг его осенило:

– Жийона!.. О! Эта презренная мерзавка будет сожжена вместе с Маленгром!

Действительно, после того, как Валуа, спустившись в камеру Мабель, увидел ее без маски, после того, как он узнал в ней ту, которую долгие годы считал мертвой, когда, весь дрожащий, он вернулся из камеры, где содержалась Анна де Драман, Маленгр предложил ему избавиться от этой женщины, убив ее. Был выбран яд. Маленгр передал пузырек с ядом Жийоне, которая взялась отнести его Анне де Драман. Жийона спустилась (или сделала вид, что спустилась) в камеру и возвратилась, заверив, что вскоре колдунья умрет. Лишь тогда, по наущению Жийоны, Валуа вернулся в свой особняк, чтобы поймать Маленгра на предательстве, организованном все той же Жийоной.

Граф, вероятно, в эту секунду решил, что Жийона не только не отравила Анну де Драман, но и предупредила ее о том, что происходит в особняке Валуа.

– Даю тебе последний шанс спасти твою душу и тело, – сказала Мабель. – Эта девушка здесь, в твоем доме. Отдай ее мне и, клянусь Всевышним, все остальное будет прощено, забыто.

Валуа лихорадило.

– И, напротив, – продолжала Мабель, – если ты откажешься вернуть ее мне, то не далее, как через три дня, предстанешь перед Богом, твоим последним судьей.

Мабель встала, вытянула руку и пальцем ткнула Валуа в сердце.

«Мне конец!» – подумал Валуа, который при этом легком прикосновении зашатался, словно пораженный молнией, так как, по всем тогдашним представлениям, тот, до чьего сердца дотрагивалась колдунья, считался приговоренным к смерти. Потому-то в то время, враги часто заказывали колдовские фигурки, в сердце которым втыкали иглу.

– И если я верну тебе Миртиль… – пробормотал он.

– То, клянусь Всевышним, – повторила Мабель, – ты будешь спасен, как телом, так и душой!

– Хорошо. Кем бы ты ни была – живым существом или же обычной дьявольской иллюзией, – я тебе верю. Слушай и смотри!

Карл де Валуа бросился к двери, но, перед тем как открыть, обернулся к Мабель, словно для того, чтобы взять ее в свидетели своей доброй воли.

На том месте, где он Мабель оставил, уже никого не было.

Привыкший уже к сверхъестественному, Валуа не удивился.

«Фея сделалась невидимой, – промелькнуло у него в голове, – но она здесь: все слышит и видит!»

Больше ни о чем подумать он не успел: в этот момент открылась дверь, и перед графом – дрожащий, белый как мел – предстал, не осмеливаясь вымолвить и слова, капитан лучников.

– Ну, – проворчал Валуа, – где он, этот Маленгр?

– Монсеньор… Я не знаю… Не смею даже…

– Говори, – молвил Валуа от отчаяния обретая спокойствие. – Я видел вещи столь странные, что меня не удивит уже ничто плохое…

– Раз так, монсеньор, – сказал капитан, вздохнув с облегчением, – вы меня почти успокоили… Этого Маленгра мы поместили в камеру, сковав цепями запястья и лодыжки. Могу только предположить, что в доме завелись привидения, или же вашего слугу утащил демон, так как когда я вошел в камеру, Маленгра там уже не было, – остались одни лишь цепи.