Мишель Зевако - Тайны Нельской башни

Маргарита стиснула зубы.

– Не беспокойтесь насчет Буридана, – покачала головой Мабель. – Опасаться нужно другого!

– Другого?

– Того, кто закрыл дверь… так как он, моя королева, это ходячее преступление.

– Ох! – пробормотала королева, посмотрев Мабель прямо в глаза. – Так ты знаешь этого Ланселота?.. Но откуда? Говори!

– Да, я его знаю – к моему несчастью, так как из-за него я едва не умерла от боли и страданий. Когда? Три года назад… как видите, это было давно. Где? Да здесь же, в Париже… Отдайте мне этого человека, Маргарита, и я отдам вам Буридана.

– Хорошо, ты его получишь. И даже сама сможешь придумать ему наказание. Хочешь, отдай на съедение собакам… А теперь слушай: Буридан направляется в Дьявольскую башенку. Туда, куда я приказала перевезти девушку… которая меня интересует, – на лице Маргариты мелькнула зловещая улыбка.

«Ее дочь!» – пробормотала про себя Мабель.

– Буридан хочет у меня ее забрать, понимаешь? – продолжала королева. – Нужно, чтобы Страгильдо немедленно…

– Нет-нет, – прервала ее Мабель, встрепенувшись. – Не вмешивайте в это дело Страгильдо. Доверьтесь мне!.. Я сама туда схожу!..

– А справишься?

– Говорю же: доверьтесь мне. Ступайте, моя королева, возвращайтесь в Лувр и ни о чем не думайте. Я обо всем позабочусь.

Без видимой спешки Мабель начала спускаться по лестнице. Она дрожала от неистовой радости, шепча:

– Миртиль! Ее дочь! Она сама отдает мне дочь! Неужто Господь положил наконец свой карающий перст на минуту вечности, которой будет помечено наказание Маргариты?..

– Страгильдо! – позвала королева.

Охранник хищных животных появился и, потупив взор, пробормотал:

– Я не виноват, Ваше Милостивое Величество, в том…

– Заткнись и подбери! – промолвила королева, указывая на кошелек, только что брошенный ею на стол.

Страгильдо подобрал и, подобострастно поклонившись, с ироничной улыбкой на губах принялся ждать указаний, думая:

«Еще с десяток таких кошельков, то есть с десяток ночей любви, с десяток трупов, и я смогу удалиться в какое-нибудь тихое местечко, чтобы тоже немного подумать о любви…»

– Страгильдо, – сказала королева, – через полчаса я буду в Лувре. Я хочу видеть там великого прево Парижа, графа де Валуа и первого министра. Ступай!

Страгильдо исчез за дверью.

Маргарита опустилась в кресло и, закрыв лицо ладонями, задумалась… О чем? О какой мести? Или о какой страсти?

Когда королева встала – совершенно спокойная, – лицо ее, еще пару минут назад бледное и искаженное, вновь сияло красотой и молодостью, которые лишь подчеркивал блеск ее глаз.

– Эликсир любви!.. – только и прошептала она.

Маргарита тоже покинула башню, пересекла по просторным пустынным покоям огромный Нельский особняк – одноименная башня являлась, если можно так выразиться, его арьергардом, – и, сопровождаемая одним лишь слугой, миновав мосты, вернулась в Лувр, пройдя через небольшую потерну, выходившую к берегу Сены.

Едва она оказалась в своих покоях, как доложили о прибытии в Лувр прево, который, несмотря на поздний час, требовал аудиенции, утверждая, что вызван самой королевой.

– Раз уж он говорит, что я его звала, значит, так оно и есть. Пусть войдет, – ответила королева.

И, взяв свиток пергамента, на котором стояла королевская печать, принялась что-то писать.

Жан де Преси, прево Парижа, сменивший, с восшествием на престол Людовика X, на этом посту Николя Барбетта, был проведен в комнату королевы и, поклонившись, застыл в ожидании распоряжений Ее Величества.

Закончив писать, Маргарита протянула свиток прево, который, дабы принять его, опустился на одно колено.

– Прочтите, – сказала королева.

Жан де Преси пробежал глазами документ, который содержал следующие строки:

«Сим приказываем мессиру Жану де Преси, прево нашего города Парижа, любыми средствами задержать бродягу Ланселота Бигорна и поместить в Шатле до тех пор, пока мы не прикажем возбудить в отношении него процесс по оскорблению Нашего Величества.

Год 1314 от рождества Христова.

МАРГАРИТА БУРГУНДСКАЯ,

королева Франции» .

– Сколько времени вам нужно, чтобы найти этого человека? – спросила Маргарита.

– Через три дня, мадам, он будет уже в темнице.

– Хорошо, – проговорила королева, вновь берясь за перо. – А теперь слушайте. Когда вы его задержите, дайте мне знать, никакого процесса не будет…

Прево поклонился.

– Я хочу, чтобы этот человек без лишнего шума был казнен в тюрьме…

– Как именно, мадам?

– Вам это скажет женщина, которая явится от меня и, в знак признательности, вручит вот эту бумагу.

Жан де Преси, ничуть не удивляясь, прочел второй пергамент: то была бона на двести золотых экю, которые предъявитель мог получить у королевского казначея – цена убийства Бигорна.

Жан де Преси вернул чек королеве, в очередной раз глубоко поклонился и поспешил удалиться, чтобы отправить на поиски Ланселота Бигорна лучших ищеек.

Королева же прошла в галерею оратории и приказала провести к ней, как только прибудут, Ангеррана де Мариньи и графа де Валуа. Эти два сеньора ожидали уже несколько минут, поэтому тотчас же вошли.

Вошли через разные двери, не глядя друг на друга, даже, казалось, друг друга не замечая.

Каждый из них чувствовал, что уже дошел до края своей ненависти. Каждый думал:

«Или я его убью, или он меня! Иного не дано!»

Маргарита подошла к Мариньи и взяла его за руку, затем, увлекая первого министра за собой, подошла к Валуа, которого тоже взяла за руку.

Стоя между этими людьми, люто ненавидящими друг друга, готовыми к решающей, смертельной схватке, Маргарита заговорила голосом, который заставил их вздрогнуть:

– Я не вкладываю ваши руки одну в другую, так как эти прикосновения могут пробудить вспышку ненависти, которая вас и погубит. Но для меня в этот час, для меня, стоящей между вами и держащей вас за обе руки, вы объединены…

Пытаясь возразить, они неистово замотали головами из стороны в сторону.

– Подождите! – продолжала королева. – Убьете друг друга через неделю, когда я перестану в вас нуждаться. Но сейчас я прошу, я требую, я приказываю, чтобы вы заключили перемирие…

В едином движении они повторили отрицательный жест.

– Мариньи, – промолвила Маргарита, – если ты не согласишься на перемирие, я пойду к королю и – будь что будет! – расскажу ему про нашу с тобой дочь.

– Ступайте, мадам, – проворчал Мариньи. – Как по мне, так уж лучше эшафот, чем хотя бы минутная дружба с этим человеком…

– Валуа, – продолжала Маргарита, – если ты не согласишься на перемирие, я пойду к королю и – будь что будет! – признаюсь ему в том, что, до того как он стал моим супругом, ты был моим любовником.