Виктор Лаптухин - Русский Бокондо

Запрягли лошадей и совсем уже собрались уезжать, когда Макубата внезапно метнул камень и на месте убил гревшуюся на солнце ящерицу. Подхватил ее и скрылся за мысом. Быстро вернулся, принял вожжи и с места взял рысью.

— Что ты там делал?

— Положил убитую ящерицу на труп их вожака. Как только мы уедем, сюда прилетят грифы, их заметят местные жители. Если захотят узнать, в чем дело, то придут и увидят ящерицу. Ночью же в ущелье поработают шакалы и все растащат по своим норам. Через день никто и не догадается, что здесь произошло.

— При чем тут ящерица?

— Каждый, кто увидит ее, поймет, что эти люди умерли по своей вине, что их наказал Ункулункулу, «древний старик», создавший первых людей. Ящерица — его вестник смерти, и мы, леопарды, кладем ее на тела убитых врагов.

— Так ты леопард?

— Да, мой род идет от «пятнистого леопарда», — с нескрываемой гордостью ответил зулус. — Думаю, что после того, что произошло, «губернаторской сопле» трудно будет найти еще кого-нибудь, кто согласился бы напасть на меня. О том, что страшным «духам мертвых гиен» не помогли ни амулеты, ни заговоры и они сами разорваны на части, узнают все.

— Но властям сообщат о случившемся?

— Местные будут молчать, никому не хочется связываться с полицией. Если же спросят о пропавших людях, то скажут, что они накурились «даха» и свалились в ущелье… Вот меня он не оставит в покое, вызовет снова. Может быть, мне не стоит возвращаться в город?

Николай подумал. Если учесть все эти африканские обычаи, может быть, Макубата и прав. Стоит рискнуть.

— Оставайся. Теперь это уж моя забота. Когда он тебя вызовет, скажешь, что передумал и согласен. Я сам подготовлю бумаги, которые ты отнесешь на просмотр.

Японский броненосец пришел рано утром. Серой громадой встал на рейде среди многочисленных судов и лодок. С веранды клуба можно было хорошо рассмотреть его надстройки и орудийные башни. Несколько господ, решивших в начале делового дня посетить клубный бар, оживленно обсуждали приход корабля.

Среди них был и Николай. Не меньше самого броненосца его интересовали те лица, которым давно уже стало известно о предстоящем визите. Сам он с раннего утра торчал у окна своей спальни и еще на горизонте заметил дым, а потом и характерный силуэт. Поэтому, как только открылась почта, поспешил отбить телеграмму с заказом на ящик патронов для крупнокалиберных ружей, с которыми ходят на слонов и буйволов.

Кому надо, поймут и сегодня же доложат: «„Козерог“ сообщает: к нему прибыл объект наблюдения».

Сейчас неторопливо потягивал пиво, слушал чужие разговоры.

— Какой красавец!

— Чем-то напоминает французский «Буве».

— Нет, скорее американский броненосец «Орегон».

— Боже, кто бы мог подумать, что эти желтолицые обзаведутся такими кораблями! Ведь еще совсем недавно их император запрещал своим подданным плавать по морям, а их мастера могли строить только деревянные шаланды, вмещающие не более сорока кулей риса.

— Все они проклятые «подцелыцики»! Мой брат в Глазго имел с ними дело. Его судостроительный завод японцы буквально завалили заказами, но условие ставили одно — ознакомить их с чертежами и разрешить снять копии. Предложили им однажды опытный образец насоса, а в цилиндре дыра. Чтобы скрыть брак, вставили болт с гайками на обоих концах. Так потом узнали, что они скопировали цилиндр точно с этим болтом!

— Что же, и сейчас удается проделывать с японцами подобные операции?

— Это случилось десять лет назад. Теперь они научились в чужих производственных секретах разбираться. Отлично знают, где и что можно раздобыть. Конкуренты серьезные, многое делают сами — освоили новейшие способы литья стали, производство электрических прожекторов, самостоятельно строят паровозы и торговые суда.

О японских достижениях Николай услышал в тот день еще раз. Из клуба отправился вместе с таможенником Джимом, с которым последний год встречался каждую неделю, принимал и отправлял грузы, отмечал праздники, обсуждал последние портовые новости. На этот раз предстояло встретиться со школьным приятелем Джима, чудаком и романтиком, решившим к нелегкой морской службе добавить еще и изучение японского языка. Известно было, что в скромном чине мичмана он находится на броненосце в качестве одного из переводчиков.

Мичман оказался живым и веселым парнем, немного одуревшим от строгих корабельных порядков, царивших под японским флагом. Отпущен он был всего на сутки и горел желанием как можно скорее ознакомиться со всеми достопримечательностями Кейптауна и его окрестностей. Встреча школьных друзей была трогательной, но вскоре Джим извинился — требовалось его присутствие в таможне. Решили празднование встречи продолжить вечером, а пока занимать гостя пришлось Николаю.

Он оказался хлебосольным и гостеприимным хозяином и непревзойденным слушателем. Тем более, что шла испаноамериканская война и, как настоящий патриот, он волновался за судьбу флота дяди Сэма, хотя, как сразу же признался мичману, слабо разбирался в военно-морском деле.

Вскоре среди многих подробностей Николай знал, что спущенный на воду в Англии японский броненосец представляет собой модификацию кораблей серии «Ройял Соверин» с улучшенным бронированием, а его главный калибр может заряжаться на различных углах возвышения и управляться любой из трех систем — электрической, гидравлической или ручной. Узнал, как проходили учебные стрельбы и что во время похода вентиляторы оказались ни к черту. Во внутренних помещениях стояла адская жара, а в артиллерийских погребах температура поднялась до опасного предела и от боеприпасов уже остро воняло эфиром. Не исключено, что придется делать срочный ремонт.

— Как же вы развлекались во время похода? — поинтересовался Николай, не забывавший потчевать словоохотливого гостя.

— Будь я проклят, но единственным развлечением был сон. Эти японцы работают как бешеные и наших специалистов от себя не отпускали ни на шаг. Меня их капитан все свободное время заставлял еще и выписки делать.

— Какие выписки?

— Он просто помешался на вопросах морской тактики, составлял что-то вроде руководства по боевой подготовке и ведению эскадренного боя. За войну с китайцами получил орден и возомнил себя вторым Нельсоном. Пришлось делать ему переводы из наших уставов, излагать статьи из военных журналов.

— Что же из всего этого получилось?

— О, это большой секрет! Свои заметки он тщательно хранит. Только один раз старшим офицерам некоторые положения излагал.

— Я думаю, об этом надо доложить вашему начальству. Что, если японцы придумают какую-нибудь хитрость и нанесут ущерб морскому могуществу Британии?