Виктор Лаптухин - Русский Бокондо

Георг подбросил в огонь несколько сучьев, потом поднялся и обошел костер, осмотрел ближайшие кусты. Удостоверившись, что поблизости нет никого, сказал:

— Очень скоро в этой стране лози произойдут большие перемены. Много веков здесь одно событие неизменно следовало за другим. Разлив реки, восстановление каналов, сев, жатва, опять разлив. Так год за годом. При этом все население разделено на общины, и каждый человек уже с детства знает, где он будет жить и чем будет всю жизнь заниматься. Государственная машина отработана так, что обладает большой стабильностью, а для полной гарантии на каждой должности находятся по два равноправных исполнителя, которые контролируют друг друга. Поэтому никаких перемен, никакой личной инициативы не может быть без одобрения совета старейшин.

— Тогда как же работает такая машина? Кто в итоге принимает решение?

— Литунга. Он хозяин земли, воды и народа. Но его власть не абсолютна, старейшины контролируют и его, они не хотят никаких перемен в долине. Но для народа литунга остается мудрым вождем, который никогда не ошибается. О его решениях в государственном совете всегда объявляет специальный глашатай, что-то вроде государственного секретаря. Так вот всегда бывает виноват именно этот бедняга. При мне уже несколько таких секретарей были жестоко избиты и выгнаны из дворца членами государственного совета, которые не согласились с политикой литунга. Однако сам он также имеет возможность оказывать давление на старейшин и расправляется с ними при помощи колдунов мбунда.

— Одного такого я уже видел.

— Они повсюду. И также ненавидят твоего индуну, который хочет модернизировать эту систему.

— Но, как я понимаю, он действует с ведома самого ли- тунга.

— Разумеется. Литунга и сам понимает, что пришло время перемен. Поэтому он и согласился заключить договор с Англией и решился на неслыханный поступок. Я говорю о его решении отправиться в Лондон на коронацию нового британского монарха Эдуарда Седьмого. Хотя, если говорить правду, до этого мне пришлось вести с ним много бесед.

— Но после поездки в Англию литунга сможет сам начать модернизацию государства, прикажет строить школы, дороги, предприятия.

— Не получится. У него сил хватит только на то, чтобы самому удержаться у власти. Поэтому ему твои аскари и нужны, как новая личная охрана. Он все давно понял, что в стране настоящими хозяевами будут английские колониальные чиновники. Но не понял еще того, что будут и горные компании, которым нужны не его просо и сушеная рыба, а медь, железо, золото. Для работы на новых заводах, шахтах, строительстве железных дорог потребуются тысячи рабочих. Так что скоро все местное население обложат налогом и, чтобы добыть деньги, они сами побегут в новые города, которые начинают строить белые. Многим молодым людям уже не захочется больше вручную копаться на этих полях и каналах.

— Да, машин здесь что-то не видно.

— Вот именно, а без дарового труда вся эта вековая ирригационная система скоро придет в упадок. Я и сам сворачиваю торговлю в долине, собираюсь начать новое дело. В лондонские спортивные журналы послал объявления — буду для состоятельных туристов устраивать охоту на крупных зверей и путешествия по саванне.

— Не боишься, что сторонники старых порядков расправятся с тобой?

— Уже пробовали. Арабские купцы и некоторые из вельмож литунга не могут простить того, что я выступал за запрещение торговли рабами. Другим не нравится то, что литунга советуется со мной. Но боятся, знают, что я англичанин и за мной стоит Британская империя. Вот с твоим индуной они церемониться не будут. Да и тебе лучше не задерживаться в этих краях.

— Но за мной же ходят по пятам, никогда одного не оставляют.

— Наберись терпения. После праздника «куамбока» литунга отправится в Лондон Возможно, во время его отсутствия произойдут некоторые события, так что ты постарайся ими воспользоваться.

Утром расстались, но Николай крепко запомнил слова «белого охотника» Георга. Многое из того, что происходило вокруг, стало более понятным. Ясно, что эту благодатную долину следует оставить при первой возможности.

Вновь медленно потянулись недели. После похода по саванне аскари разместились на новом месте, вблизи летней резиденции литунги. Их казармой стало длинное строение под толстой соломенной крышей на склоне искусственного холма, у самого берега Замбези. Рядом жили какие-то придворные чины со множеством слуг и служанок. Шум, гам, перестук барабанов и звон гонгов не прекращались с раннего утра до глубокой ночи. Многочисленная родня и просто знакомые не покидали казарму, вели нескончаемые разговоры, угощали аскари пивом, сами все хотели осмотреть и ощупать. Самые отчаянные заглядывали и в отгороженный циновкой закуток, где Николай поставил себе койку.

Кончилось все это тем, что пришлось выгнать всех посторонних, а у дверей выставить часовых. Но совсем избавиться от посетителей не удалось. Являлись важные персоны, дородные полуголые придворные чины, задрапированные в полотнища пестрой материи и звериные шкуры.

Эти приходили с проверкой, задавали массу вопросов, требовали объяснений. Больше всего донимал второй начальник, который, согласно местным обычаям, наравне с индуной Ма- тиване стал командовать аскари.

Был он стар и толст, критиковал все распоряжения инду- ны и многословно распространялся о прошлых боях и походах, в которых когда-то принимал участие. Больше всего ему не нравилось то, что аскари не имеют на вооружении копий. Ежедневно он доказывал, что копье, это замечательное и надежное оружие, необходимое каждому настоящему воину. Говорил, что в цель попадает не всякая пуля, а без патронов самая дальнобойная винтовка становится совершенно бесполезной. Тогда как копье…

Спорить было бессмысленно. Николай только раз заметил, что у винтовки, конечно, есть штык, но теперь он применяется все реже и реже. Противника стараются подавить количеством пуль, поэтому и стали применять пулеметы. В последней войне буры вообще обходились без штыков.

Упоминание о бурах вызвало неожиданную реакцию. Старик что-то зло проворчал и поспешно вышел из казармы.

— Ну, маета, обидел ты нашего второго индуну. Он тебе этого никогда не простит, — сказал Тонтела.

— Почему? Ты же сам знаешь, что на этой войне никто не ходил в штыковые атаки, действовали пулями и снарядами.

— Потому что ты о бурах вспомнил. Лет двадцать назад он свое импи повел на их лагерь. Бежали тесным строем плечо к плечу, но буры стреляли без передышки, так что от воинов только куски мяса и мозги во все стороны летели. Половина импи там полегла, а кто остался в живых, не выдержал. Побросали копья и щиты и разбежались по саванне. До сих пор он не может этот бой забыть…