Георгий Свиридов - Время возмездия

У Григория Кульги свои счеты с захватчиками. Он рубил топором, разбивал немецкие снарядные ящики, складывал горкой пахнущие смолистым духом щепки, которые тут же относили в баньку, смотрел на них и улыбался, думая свою радостную думу. Позавчера освободили город Лугу. А отсюда рукой подать до Струг Красных. Милые его сердцу Струги Красные! Сколько раз они снились ему за долгие годы войны! Даже не верилось, что ему выпадет такое солдатское счастье — воевать на этом направлении. Освобождать близкую сердцу землю, знакомые и памятные места, где до войны начинал он свою службу, обучался управлять тяжелой и грозной боевой машиной, где тренировался в спортивном зале, отрабатывая на кожаных мешках комбинации боксерских приемов и серий. Как давно, как недавно это было в его жизни! Где они, его друзья-товарищи по сборной команде боксеров, кто из них уцелел в огненном вихре войны? Где они, его товарищи-однополчане, уцелели ли, выжили, на каком участке фронта сражаются? А командиры-наставники? Старший лейтенант Черкасов погиб в сорок первом, в танковом бою на подступах к Пскову, где наши танки приняли неравный бой, преградив путь немецким боевым машинам. Капитан Сорокин стал подполковником, потерял руку, служит военпредом на уральском танковом заводе… А остальные? Разметала всех военная судьба. И Кульге она нелегкая досталась. Сколько пришлось перенести невзгод — перенес. Сколько пришлось выдержать боев — выдержал. И в танке горел, и по льду озера переводил тяжелую машину, и подбивали, и из окружения выходил, и был ранен не раз, и наградами его не обходили, и звание младшего лейтенанта присвоили. Все было в его судьбе. Но главное — выжил, уцелел. И вот он здесь, на ставшей родной и близкой ленинградской земле, в тех же самых памятных местах, где начал войну. И впереди — Струги Красные… Эх, как же они тогда сплоховали, в те полынно-горькие первые месяцы, неумело воюя! Сейчас бы они иначе себя повели, похлеще давали бы сдачи. Конечно, только бы с нынешней боевой техникой. Той самой, сегодняшней, которой тогда, в те печальные дни, так ощутимо, до жуткости не хватало. Страшно вспомнить. А может быть, немцы тогда, два года назад, были другие, покрепче нынешних? Это как сказать. Нынешние, они тоже не размазни, палец в рот не клади, отхватят с рукой. Жаркий конец зимы получился, огневое пекло с морозом. А в сердце — весна. А впереди — Струги Красные, а там и Псков, и за ним Прибалтика, а далее сама Германия… Далековато до нее, окаянной, но ничего, одолеем километры, дойдем. Раз начали, обязательно дойдем! Такой уж есть русский человек, остановить его, если разойдется, никакому другому народу не удастся.

И, как бы ставя точку своим мыслям, Григорий одним ударом топора разрубил толстую корягу. Та обнажила свое покрасневшее нутро. Григорий улыбнулся, радуясь ловкому удару. Хорошо! Еще одну сейчас раскокает для полного порядка. Но не успел. К баньке спешил стрелок-радист Юстас Бимбурас:

— Товарищ командир! Товарищ командир!

Юстас парень толковый. В бою не горячится, выдержку имеет. И рация у него всегда в полном порядке. В Ленинграде учился, студент. Правда, всего один курс довелось закончить — война помешала. Эвакуировали его вместе с институтом, а он в тылу не усидел, обучился на радиста и пошел добровольцем. У него тоже свои счеты с немцами.

— Товарищ командир, «летучка» прикатила!

Техническую службу ожидали с ночи, когда прибыли в эту деревушку на краткий отдых. Но, видать, ремонтники в соседнем батальоне подзадержались. Григорий отложил топор. Крикнул за полог брезента, закрывавшего дверной проем, откуда пахнуло жарким паром:

— Галя, кончай! «Летучка» приехала!

— Я сейчас, по-быстрому, — отозвалась Мингашева. — А ты сам?

— Потом, — отмахнулся Кульга и поспешил за Юстасом, который широкими шагами торопился к «летучке» — грузовику с фанерной будкой на весь кузов.

Ремонтники из подвижной танкоремонтной мастерской знали свое дело. С виду они вроде бы и не спешили, а на самом-то деле не теряли зря и минуты. Как врачи, делали обход боевых машин. Подкатят прямиком к «тридцатьчетверке» — и вот уже слышно, как деловито застучали молотки, заклацало железо. Ремонтники деловито оказывали помощь каждой машине. На одной исправили неполадки, «заштопали» раны, на другой заменили детали, третью снабдили запасными частями. А специалист по дизельным моторам сержант Чукин, человек длинный и тощий, в роговых очках на худом лице, словно врач, внимательно осматривал и выслушивал «сердце» каждой «тридцатьчетверки».

Авторитет у Чукина высок. Редко кто усомнится в его диагнозе. Если сказал Чукин — делай, как он велел. Мастер с большим опытом. И многие танки живы именно благодаря Чукину, который быстро вернул их в строй.

Когда подошел черед осматривать «тридцатьчетверку» Кульги, механик-водитель Галия Мингашева была уже на своем месте, стояла около танка рядом с командиром. Правда, нижнее белье надеть не успела, его только постирали и спешно сушили горячими утюгами. Но верхняя одежда была на ней по всей форме. Только из-под шлема выбилась прядка влажных волос.

Кульга, поприветствовав техника-лейтенанта, высказал свои просьбы и пожелания. Из «летучки» проворно выскочили два парня, лет по шестнадцати, у них на темных форменных ватных куртках синели петлицы ремесленного училища. Следом за ними, держась за скобу, по ступенькам сошел и «бог моторов» Чукин.

— Здравия желаю, — хрипло приветствовал он Кульгу и весь экипаж. С Мингашевой поздоровался отдельно, за руку. — Ну, красавица, как воюется?

Чукин знал, что Мингашева была на военном танковом заводе испытателем машин, и относился к ней уважительно и по-отцовски заботливо. Ставил ее в пример другим, повторяя, что Мингашева хоть и девка, а мотор понимает, нутром чувствует, не запарит его, не перегрузит понапрасну, следит за ним с любовью и лаской, дай бог каждому другому.

— Ну, что у тебя? — устало спросил Чукин, заглядывая через стекла очков в моторное отделение.

Мингашева видела, что у старого механика глаза в красных прожилках, лицо землистого цвета, морщины изрезали щеки. Затяжная усталость, бесконечная работа без отдыха и сна. Ей стало жаль этого пожилого и доброго человека. Не хотелось его ничем тревожить, взваливать на него новую заботу. Но так думала она лишь какое-то мгновение, потом взяла себя в руки. Мотор есть мотор, и она своими силами ничего сделать не может. Нужна помощь ремонтников. И вслух перечислила свои соображения, называя детали машинного «сердца», на которые в первую очередь надо обратить внимание.

— Заведи, — велел Чукин, — послушаем.

Марина Рубцова не смогла отказаться от приглашения приятельницы «посидеть у камина и выпить чашечку кофе». Она дважды вежливо отказалась, как принято у бельгийцев, сославшись на вечную занятость женщины, зная, что за приглашением кроется целый ритуал, утвердившийся в этой стране. Ни в коем случае, если даже вы и желаете принять приглашение, нельзя сразу же отвечать, как везде принято: «С большим удовольствием». Нужна выдержка, благородный отказ, ибо в противном случае можно сразу же потерять многое в глазах знакомых. Следуя этому общепринятому среди бельгийцев «хорошему тону», Марина и в третий раз отказалась, ласково проговорив в телефонную трубку: