Алексей Грай - Золото друидов

Поиски и дележ свободных мест сопровождались руганью и спорами, которая приутихла лишь после того, как Асмунд торжественно пообещал, что следующий хирдман, поднявший крик из-за места ночевки, ночевать будет в нужнике.

В итоге первый полноценный прием пищи в этот день оказался одновременно вечерним пиром в честь гостей.

Хьяль с интересом рассматривал обстановку стоящего в центре обширной усадьбы главного дома. Перенос северного жизненного уклада на новую почву приводил иногда к весьма удивительным, если не курьезным последствиям в строительстве и оформлении жилищ. Однако, жилище Эйнара почти не отличалось от принятого на их родине.

Зал почти шестьдесят шагов в длину и пятнадцать в ширину. Крыша держится на мощных столбах, расписанных резьбой, которая при ближайшем рассмотрении тоже оказалась привычной, все те же извивающиеся причудливых петлях, вцепившиеся в друг друга звери, завитушки солнцеворотов и ряды человеческих лиц. Посредине залы обложенная камнями длинная яма очага. На огне, аппетитно шкворча, жарится мясо. По обеим сторонам вдоль помещения вытянулись длинные столы и сколоченные из досок скамьи. Только в середине рядов, между центральными наиболее мощными столбами, вместо скамей располагаются напротив друг друга два богато украшенных, покрытых дорогой тканью кресла. Одно для хозяина, другое для наиболее почетных гостей. На одно уселся Эйнар. Кресло напротив он предложил занять Агнару. Поначалу воины попытались сесть, как это было принято каждый подле своего конунга, но недостаток места, а также сумбур и спешка, в которых начинался пир, привели к тому, что почти сразу же все перемешались меж собой.

Хьялю досталось место в середине скамьи, расположенной рядом с Агнаром. Соседом справа оказался седой старик из числа домочадцев Эйнара. Слева вальяжно развалился Торгейр, которому на данный момент Хьяль предпочел бы еще одного старика. Когда Забияка напивался, его склочный характер расцветал во всей красе. Это было приемлемо дома, где на него в такие моменты старались попросту не обращать внимания. В гостях же по молчаливому уговору успокаивать Торгейра надлежало находящемуся ближе всего побратиму.

Слава богам, напивался в хлам Забияка не так уж и часто. Даже дома. В гостях же он в последнее время на пирах вообще вел себя чрезвычайно смирно. Причиной этому являлся, по общему мнению, серьезный разговор, имевший пару лет назад место между ним и конунгом. Произошел он после того, как в гостях у знатного херсира победивший в игре «кто кого перепьет» одного из местных чемпионов Торгейр принялся, распевая песни и распинывая посуду, прогуливаться по столам, попытался помочиться оттуда прямо в очаг, благо там уже ничего не готовилось, после чего начал делать непристойные предложения жене херсира, а когда тот попытался скинуть Торгейра со стола, сломал хозяину нос. Несмотря на многочисленные извинения, изрядную виру херсиру, и богатые подарки его жене, больше в гости их туда отчего-то не звали. Конунг тогда Забияку чуть не убил. Больше того, в течение всего следующего года их не звали в гости куда-либо вообще. Радовало одно, за Торгейром сидели Ульф и Бьёрн, так что в случае возможных затруднений Хьяль хотя бы был не один.

Основным блюдом на пиру была каша, солидная порция которой стояла в деревянной миске перед каждым из едоков. Остальные блюда люди должны были докладывать сами. Из-за большого количества гостей стол получился бедным на мясо. Основную часть блюд составляла жаренная и тушенная морская рыба, разложенная на широких деревянных подносах, расставленных по всему столу. Немного было на столах и овощей — на дворе стояло самое начало лета, не самая удачная пора для пиршеств. Как заметил хозяин гости, которые едут ради пира, приезжают осенью. Гости, которые ищут добычи и крови, весной. Зато в большом количестве присутствовали разнообразные сыры и сушенная рыба.

На каждом столе стояло по несколько откупоренных бочонков с пивом. Обычно хмельные напитки разносили уже во время пира, но, учитывая малое число прислуги и большое количество гостей, Эйнар решил, что проще сразу выставить все хмельное на стол и позволить людям самим наливать себе напитки. Дядю Агнара поначалу несколько смущало, что напьются они в этом случае, скорее всего, еще сильнее чем обычно, ну да ладно, махнул, он в конце концов рукой, один раз живем.

Вот все наконец-то расселись. Эйнар дождался, когда в зале установится тишина, торжественно начертал знак молота над блюдом и подавая сигнал остальным потянулся к еде ложкой.

Некоторое время было слышно только чавканье жующих челюстей и хруст костей на крепких зубах.

Хьяль попробовал кашу и признал ее сносной. По крайней мере, она была достаточно густой и варилась явно на молоке, а не воде как обычно. К каше ему удалось перехватить солидный кусок тушенной с овощами баранины, которая исчезала с блюд с необычайной быстротой. Торгейр, попытавшийся присвоить себе остатки мяса (почти полблюда), получив жесткий укорот от Ульфа, демонстративно перешел на рыбу, которую постоянно нахваливал перед чересчур жирной бараниной. На столь наивный обман никто не поддался.

Когда первый голод был утолен, Эйнар встал, держа в руках богато украшенный кубок, и произнес тост:

— Обычно мы первый кубок мы пьем за богатство и процветание, но сегодня я хочу выпить за моего гостя славного конунга Агнара. Также я хочу выпить за его воинов. Да будут с вами боги и удача во всех ваших начинаниях. — Эйнар, запрокинув голову, в несколько глотков опростал здоровенный сосуд и демонстративно перевернул его, показывая, что тот совершенно пуст.

Все с готовностью поддержали хозяина. Пиво оказалось весьма недурным, достаточно крепким, но одновременно легким. В него были добавлены какие-то незнакомые Хьялю травы, делавшие вкус более освежающим. В голове приятно зашумело.

Через некоторое время с ответным тостом встал Агнар. Он прославлял деяния хозяина усадьбы и благодарил его за щедрость и гостеприимство, а также пожелал ему удачи и заступничества богов.

— И побольше женщин, — от себя добавил Торгейр, причем так, что слышало его ползала. В том числе хозяин, который лишь рассмеялся и тут же произнес ответный тост, пожелав Торгейру наконец-то стать мужчиной и успокоиться. Зал зашелся в смехе.

Потом пили за богов Одина Тора и Фрейра. За урожай и рыбную ловлю. За воинскую удачу и богатую добычу.

На улице темнело. В голове нарастал убаюкивающий успокаивающий шум.

Когда захмелевший от бесконечных здравиц Забияка вышел по нужде, Ульф дернул скальда за рукав.

— Хьяль, следи за Торгейром. Смотри, чтобы он не пошел знакомиться с собаками.