Александр Тамоников - Отряд бессмертных [сделано из исходника, правда, без необходимых по тексту междустрочных интервалов (интонационных разрывов между абзацами)]

Княжич сказал переводчику:

— Спроси у десятника, будет ли он говорить?

Служивый татарин так и сделал.

Надир опустил голову и попросил:

— Уберите повара.

— Зачем? Позор тебе уже не страшен. Ты все одно умрешь. Разница лишь в том, быстро или так же, как твой помощник.

— Стан мурзы на берегу Колвы, в десяти верстах отсюда, если идти на северо-восток, где кончаются Губаринские болота, — проговорил Надир, а Анвар перевел его слова.

— Отряды Рустама, Мирзы и Саида сегодня выходили на Веселку, Броды и Покровку?

Надир с удивлением посмотрел на княжича.

— Тебе и это известно? — перевел Баймак его вопрос.

— Так выходили?

— Да.

— Анвар, спроси, все они должны были вернуться к мурзе?

— Да, — перевел татарин ответ десятника.

— Сколько человек у мурзы?

— Сейчас восемь десятков, из них двадцать — нукеры личной охраны.

— Стан укреплен?

— Нет.

— Почему?

— Там лес отступает от реки, поле, где видно далеко. Незаметно не подойти.

— Все сказал?

— Все.

— Молись!

Надир что-то сказал переводчику.

— Он просит вернуть ему нож, — пояснил тот.

— Желает подохнуть с оружием в руках?

— Наверное.

— Отдайте ему нож, — распорядился княжич.

Надиру бросили тесак.

Он взял его, опустился на колени, стал молиться, потом выпрямился и полоснул себя ножом по горлу. Кровь хлынула из раны. Главарь захрипел, завалился набок, забился в судорогах.

— Хоть подох как воин. Но зря, княжич, ты дал ему нож. Надо было самому его прикончить или мне передать, — проговорил Бессонов.

— Черт с ним.

К ним подошел Агиш, второй служивый татарин.

— Княжич, дозволь слово молвить.

— Говори, Ильдус.

— С тобой повар говорить желает.

— Не много ли чести?

— Это тебе решать, господин.

— Ладно, давай сюда повара.

К княжичу подвели Бакшана.

Тот поклонился до земли и проговорил:

— Я не воевал, не грабил, не убивал, кушать делал. Плов, мясо жареное, много чего.

— Откуда знаешь русский?

— Очень плохо. Надо человека, который знает лучше.

— Ты хочешь сказать что-то важное?

Повар посмотрел на княжича и пожал плечами. Мол, не понимаю.

Савельев подозвал Агиша.

— Ильдус, переводи.

— Да, княжич.

— Говори, повар.

Бакшан начал говорить, Агиш — переводить.

— Надир-ага сказал не всю правду про стан мурзы.

— Интересно. И что он утаил?

— Утаил то, что стан мурзы не на берегу у болот, а ниже по течению, у затона. Тот глубокий, широкий. Там и стоят шатры Салмана Захира и его приближенных.

— Какая важность в том, что стан этот находится немного дальше по реке?

— А как же затон, воевода?

— При чем тут затон?

— А как мурза добрался до такого глухого места, Губаринских болот и дремучего леса?

Княжич посмотрел на повара.

— Рекой?

— Да. Мы шли от Казани вверх по Волге, против течения, где на веслах, где под парусом. У мурзы есть две ладьи и струг. Суда большие, в каждом уместится человек по шестьдесят, а то и больше. Есть пушки, по одной на ладьях, две на струге. Все спереди. Дошли до впадения в Волгу Колвы, дальше на веслах. Ладьи и струг поставили в затон, рядом разбили стан. Шатры мурзы и его ближних стоят на самом берегу, к ним брошены сходни.

— Это все, что ты хотел сказать?

— Нет. Еще вот что может тебе пригодиться, господин. Мурза Захир часто с небольшой охраной выезжает в деревню Алат, что в пяти верстах от правого берега реки Казанки, напротив ханского замка. Ее часто хутором называют. Там он охотится, развлекается с наложницами и мальчиками. Пьет не только кумыс, но и хлебное вино. Человек хитрый, но бесшабашный. Храбрый тогда, когда нет угрозы. Он и сюда-то решил пойти не просто так, знал, что никто в этих лесах ему не помешает. Привезет ясырь в Казань и будет хвалиться, как брал целые крепости.

— Как, говоришь, называется деревня?

— Алат, воевода. Она недалеко от берега Волги. Там полосы леса, кусты, но больше степь. В деревне у него хороший дом.

— Ладно. Стой пока здесь, — проговорил княжич.

Татарин присел на корточки, опустил голову.

Савельев же крикнул:

— Внимание всем! Воинам забрать татарских коней, баб и детей посадить на телеги. Пойдем обратно в деревню.

— В деревню? — удивился Бессонов. — Но…

Княжич прервал воина:

— Да, в деревню. Надо помочь людям восстановить их избы, новые срубы поставить. Потом пойдем в Бабаев.

— Но работы в деревне займут не менее месяца.

— Так долго мы не задержимся, коли споро работать будем. Да и мужики деревенские в стороне не останутся. Мы им только поможем, без нас они не справятся.

Бессонов пожал плечами.

— Ты воевода, Дмитрий Владимирович, твое повеление закон. А с этим поваром что делать будем?

Княжич кивнул Агишу.

— Встань, разбойник! — крикнул тот.

— Я не разбойник, а повар, резал только кур, баранов, лошадей.

— А откуда ты знаешь о хуторе Алат? Гулял там с мурзой?

— Куда мне? Я никто, он князь. Я знаю его повара. Тот рассказывал. Он всегда с мурзой.

— Ясно. — Савельев взглянул на Бессонова. — Ты спросил, что делать с ним, так?

— Да.

— Пусть уходит.

— Как? Ты решил отпустить басурманина, который служил в отряде головореза Надира?

— Но он повар, Гордей. В грабежах не участвовал.

— Люди тебя не поймут.

— Поймут, когда объясню.

— Ты что-то задумал?

— Нет, просто отпускаю его. Пусть идет. Такова моя воля.

— Добро.

— А ты успокой людей.

— Им сейчас не до татарина.

— И то верно.

Бывшие невольники вместе с воинами княжича готовились к возвращению в деревню.

Савельев сказал Агишу:

— Передай повару, пусть уходит. К мурзе, к черту, куда угодно, лишь бы с глаз долой. И пусть запомнит, что другой раз милости не будет. Пусть сидит в своей Казани и носа в земли русские не кажет!

— Воевода, он понимает по-русски, пусть и плохо. Может рассказать мурзе о том, что здесь произошло.

— Пусть. Мурза потерял отряд, но у него осталось еще восемь десятков людей. Они наверняка взяли хороший ясырь. В одном только селе Броды сотен пять народу проживает. Часть, понятно, вырвется, но многих татары возьмут. А еще деревни Веселка и Покровка. Там тоже можно пленить немало здоровых мужиков и баб. Этого Захиру хватит. А гибель отряда Надира мурзе даже на руку. Этим самым он покажет, что ему действительно с боями приходилось брать деревни. Он герой! Ну и черт с ним. Пусть повар уходит, пока я не передумал.

Бакшан понял суть речи воеводы, но ждал перевода, изображал саму покорность. Как только Ильдус Агиш перетолмачил слова княжича, повар вскочил и зигзагами, как заяц, стремительно побежал к лесу.

— Во дает! — сказал Бессонов. — Его теперь и на коне не догонишь. Но что ты задумал, княжич?