Джордж Фрейзер - Записки Флэшмена. Том 2.

— Гулаб Сингх! — недоверчиво воскликнул он.

— Ну, да — видите ли, нам пришлось пробиваться, а ему уже недоставало прыти — не то, что раньше... а я был в арьергарде и... ну и эти бульдоги из хальсы схватили меня...

— Вы говорили что-то о тюрьме! — воскликнул Николсон.

— Неужели? Ах, да... — я пошевелился, а потом вдруг закусил губу, словно от боли в ноге. — О, нет, нет, не трогай, ее, Питер... я не удивлюсь, если она окажется сломанной... а только поддержи меня немного... ах! — Я снова сжал зубы, словно приходя в себя и быстро проговорил Ван Кортланду. — Но видите ли, сэр... все, что случилось со мной в Лахоре не имеет значения — или то, как я попал к Лалу! Главное то, что они с Теджем делают сейчас, разве вы не видите? Сэр Хью Гауг должен быть предупрежден...

— Конечно, не волнуйтесь! — заверил меня Ван Кортланд со своей серьезной и благородной миной. — Флэшмен... — он заколебался, покачал головой и слегка потрепал меня по плечу. — Прилягте, молодой человек. Николсон, нам нужно встретиться с Литтлером, как только он вернется. Приготовьте двух адъютантов — это сообщение обязательно должно быть доставлено! Посмотрим на карту... если Гауг подходит к Маулаху, а сикхи достигли Фирозшаха, они должны встретиться в районе Мудки... уже через несколько часов! Ну что ж, здесь как раз начинаются леса! Между тем, молодой Флэшмен, мы осмотрим вашу ногу, чтобы... Боже милостивый, да он уже спит!

Ван Кортланд на мгновение замолчал.

— Ну что ж, так часто случается, когда человеку приходится слишком много перенести, — озабоченно проговорил Николсон. — Одному Богу известно, через что ему пришлось пройти. Знаете... как вы думаете, эти свиньи пытали его? То есть, он не говорит об этом, но...

— Судя по тому, что я о нем слышал, он не из тех, кто будет об этом распространяться, — заметил Ван Кортланд. — Сэйл рассказывал мне, что после событий в форте Пайпера, он из Флэшмена и слова не мог вытянуть... в смысле — о нем самом. Только про... своих солдат. О, небеса, вот это парень!

— Броудфут говорил, что это самый храбрый человек, которого ему довелось встретить, — с почтением сказал Николсон.

— Таков он и есть. Пойдем, поищем Литтлера.

Видите, что я имел в виду? Через час это разнесется по всему лагерю, а потом и по всей армии. Старина Флэши снова это сделал — и если признаться самому себе, разве не заслужил я их восторгов, пусть даже всю дорогу и пускал ветры от страха? Я чувствовал себя таким добродетельным, что снова вступил в игру и все пытался подняться, так что когда они вернулись вместе с Литтлером, им пришлось меня удерживать. Литтлер был словно высечен из куска старого тикового дерева, а держался как будто только что проглотил кочергу. Он выглядел олицетворением спокойствия и порядка в своем безупречном мундире; заложив руки за спину, он выпятил подбородок и оглядел меня быстрыми глазами. Я ожидал нового потока комплиментов, но тут он заговорил, холодными и ровным голосом.

— Давайте разберемся. Вы говорите, что двадцать тысяч сикхской кавалерии движутся, чтобы атаковать главнокомандующего... и что это сделано по вашему совету? Понятно. — Он осторожно засопел своим тонким носом и взглянул на меня добрыми глазами кобры. — Вы, младший политический агент взяли на себя смелость руководить войной. Вам не пришло в голову, несмотря на то, что вы знали о намерениях этих двух предателей добиться поражения, сообщить об этом ближайшему генералу — мне, например? Вы полагаете, что военными действиями может управлял кто-либо, обладающий меньшим опытом? — Он замолчал, захлопнув рот, словно крысоловку. — Ну же, сэр?

Не помню о чем я думал — помню лишь, что сказал, когда немного пришел в себя от шока, вызванного сарказмом этого сукина сына. Это было так неожиданно, что я лишь выпалил:

— На это не было времени, сэр! Лал Сингх был в отчаянии — если бы я не подсказал ему что-нибудь, он мог Бог знает что натворить! — Николсон стоял молча, а Ван Кортланд нахмурился. — Я... Я действовал как мне казалось лучше, сэр! — к тому времени я уже готов был разрыдаться.

— Ах так. — Это прозвучало, словно удар саблей наперекрест. — И, исходя из вашего скудного опыта политического агента, вы были уверены, что... отчаяние... этого визиря было искренним — и что он в самом деле будет действовать в соответствии с вашими, гм... изобретательными инструкциями? Конечно же, он не мог обвести вас вокруг пальца... и дать своей армии совсем другие приказы?

— С вашего разрешения, сэр, — вставил Ван Кортланд,— я абсолютно уверен, что...

— Благодарю вас, полковник Ван Кортланд, я знаю о вашем отношении к этому юному офицеру. Однако ваша уверенность не имеет отношения к делу. Меня интересует мнение мистера Флэшмена.

— Иисусе! Да, я уверен...

— Не божитесь в моем присутствии, сэр. — Его стальной голос не стал громче ни на йоту. Так же спокойно он продолжал: — Ну что же. Нам остается надеяться, что вы правы, не так ли? Мы должны убедить себя в том, что судьба всей армии зависит от стратегической проницательности какого-то самоуверенного субалтерна [664]. Несомненно, выдающегося в своем роде. — Он бросил на меня еще один пронизывающий взгляд. — К сожалению, эти отличия были получены при управлении не более чем отрядом кавалерии.

От всего этого я потерял и голову и дух. Не могу объяснить, почему на меня всегда оказывал влияние чужой авторитет — может дело было в насмешливом голосе или в высокомерном взгляде, в контрасте между отношением ко мне Ван Кортланда и Николсона, в том, что за долгие недели во мне накипели боль и усталость, а может из-за вопиющей несправедливости, потому что я сделал все как мог лучше (правда, и выбора у меня не было) и вот что получил вместо благодарности! Все это было уже слишком, так что я приподнялся на постели, почти рыдая от гнева и негодования.

— Проклятие! — проревел я. — Очень хорошо — сэр! Что же мне в таком случае делать? Ведь еще не поздно и вы это знаете! Скажите, что бы вы сами сделали на моем месте, и я отправлюсь обратно к Лалу Сингху сию же минуту! Я уверен, что он все еще валяется в постели, не далее чем в двух чертовых милях отсюда! Он с удовольствием изменит свои приказы, если узнает, что они исходят от вас — сэр!

Даже в своем ребяческом гневе, я твердо знал, что он не поймает меня на слове, иначе можете быть уверены, что я не стал бы нарываться. Николсон схватил меня за руку, умоляя успокоиться, а Ван Кортланд забормотал, пытаясь оправдать мое поведение.

Литтлер и бровью не повел. Он дождался, пока Николсон успокоит меня и лишь произнес:

— Сомневаюсь, чтобы это было благоразумно, — спокойно сказал он. — Нет. Мы можем лишь ждать дальнейшего развития событий. Найдут ли наши гонцы сэра Хью или нет, ему в любом случае предстоит битва, которую вы, Флэшмен, сделали неизбежной. — Он наклонился, чтобы посмотреть на меня; его лицо было твердым словно кремень. — Если все пройдет хорошо, сэр Хью и его армия покроют себя славой. Если же, напротив, он будет разбит, тогда вы, сэр, — он кивнул на меня, — один будете во всем виноваты. Ваша карьера наверняка будет сломана, вероятно, вы попадете в тюрьму, а возможно, даже будете расстреляны. — Он помолчал. — Поймите меня правильно, мистер Флэшмен. Я задал вам именно те вопросы, что и обвинитель на вашем трибунале — на заседании которого, позвольте вас заверить, я первым выступлю свидетелем в вашу защиту, чтобы подтвердить, что, по моему мнению вы выполнили свой долг с образцовым мужеством и сообразительностью — в лучших традициях нашей армии.