Виталий Гладкий - Под маской скомороха

Известие о победе своих войск Иван Васильевич получил 18 июля в Яжелбицах. С ним были трое его братьев и татарский царевич Данияр. 24 июля великий князь Московский прибыл в Старую Руссу и потребовал немедленно привести к нему пленников. Суд был скорым и жестоким – четверых посадников по приказу Ивана Васильевича казнили. Среди них находился и Дмитрий Борецкий. Посадник Василий Казимер и пятьдесят «ветших» новгородцев были отправлены в Москву и Коломну – в подземные тюрьмы, где обычно содержались пленники.

Было от чего содрогнуться. Впервые за всю историю отношений Москвы и Великого Новгорода, за всю историю удельных войн и распрей, с пленными боярами поступили как с изменниками. Новгородские бояре, подписавшие договор с латинянином Казимиром, в глазах великого князя Московского были не равноправными договаривающимися сторонами, и даже не вассалами, защищенными высоким положением, богатством, традициями, – а просто отступниками от веры христианской.

Но мелких людишек, которые пошли в ополчение не по своей воле, Иван Васильевич велел отпустить в Новгород. «Меньшие» люди, уцелевшие от гибели на Шелони, – плотники, гончары, кузнецы, шорники и прочий ремесленный люд – были отпущены с миром к своим очагам. Теперь люд новгородский узрел воочию, что Великий князь, Государь всея Руси, строг, но милостив. Он хорошо понимал, с кем имеет дело. Великий князь Московский точно знал, кто его враги в Новгороде, а кто – будущая опора…

Новгород под руководством Марфы-посадницы готовился к обороне: была учреждена стража на улицах и на кострах (башнях), которая дежурила денно и нощно, сожжены все посады возле города, а также возле пригородных монастырей – Зверинского, Онтонова, Юрьева, Рождественского. Сожжены были и укрепления в Городище – резиденции князей, ведь они могли служить хорошим укрытием для противника.

Как всегда, под защиту городских стен сбежались окрестные жители, даже из Русы. Но в городе не оказалось хлебных запасов, и начался голод. Нарастали междоусобицы, начали твориться и вовсе не потребные дела. Некий бездельник и пьяница Упадыш, которого призвали на службу пушкарем, заколотил железом запальные отверстия орудий на городской стене. Его удалось поймать, но даже под пыткой он не смог указать на своих сообщников. Упадыш клялся-божился, что его надоумил на это предательское дело какой-то боярин под маской, имени которого он не знает. Негодяя, скорее всего, подкупили московиты, его казнили, но что толку? Защищать стены было нечем.

На улицах города начали вспыхивать пожары. Горело на Яковлевой улице, на Борковой, где находились палаты Марфы Борецкой, на Козьмодемьянской… Город не готов был к длительной обороне, к борьбе не на жизнь, а на смерть. Да и во имя чего горожанам надо терпеть было голод и опасности осады? Для чего бороться с войсками Русской земли? Для того чтобы господином в Новгороде стал Литовский князь и король Польши Казимир?

Война была проиграна, и проиграна бесповоротно. Только мир мог спасти положение «господ», их власть над Новгородской землей, прежний уклад боярской республики. И 27 июля к Великому князю в Коростынь явились послы Великого Новгорода. С нареченным архиепископом Феофилом приехали посадники, тысяцкий и житьи люди со всех пяти новгородских концов. Начались переговоры о мире.

Страшное лето стояло на Новгородской земле. От небывалой засухи пересохла река Ловать. Горел хлеб на полях, горели деревни. Все новгородские пригороды выступили против своего главного города. Все рухнуло. Сдался на капитуляцию Вышгород, псковичи стояли в двадцати верстах от Новгорода. Но что новгородцы могли предложить государю всея Руси после сокрушительного Шелонского поражения? Только смирение и просьбы, часть которых была милостиво удовлетворена.

В день, когда начались переговоры в Коростыне о мире, в далеком Заволочье произошла последняя битва войны. Князь Василий Васильевич Гребенка и воевода Василий Микифорович с ратью из двинян, заволочан и печерян встретились на Двине, при устье Шиленги, с великокняжескими войсками – воеводы Василий Федорович Образец и Борис Матвеевич Тютчев вели устюжан и вятчан. Обе рати шли на гребных судах. Увидев друг друга, они высадились на берег.

У новгородских воевод было втрое больше людей, чем у московских, – двенадцать тысяч против четырех. Тем не менее они были разбиты. Какой был смысл двинянам сражаться за интересы своих господ – новгородских бояр? Сам князь Василий, легко раненный, бежал в Колмогоры, а оттуда кружным путем с остатками своей дружины добрался до Новгорода. Пушная сокровищница боярской республики оказалась в руках победителей. Уже не было никакой надежды, как когда-то в дедовские времена, что новгородские молодцы, взяв благословение у владыки, лихим ударом восстановят на Двине старые порядки. Времена изменились. Господин Великий Новгород со дня на день ждал появления перед своими стенами великокняжеских войск.

11 августа 1471 года был подписан Коростыньский мир…

Минул год. Наступило лето 1472 года. Тревожным оно было для Руси. Дотла сгорел московский посад, многие тысячи людей остались без крова. Но пришло самое главное и страшное – с юга снова надвигалась Орда. Хан Ахмат со всеми силами прокрался через Дикое Поле необычным путем, обманув бдительность русской сторожевой охраны, и вышел на Оку у маленького городка Алексина. После двухдневного боя Алексин погиб в пламени со всеми своими жителями. Ордынцы начали форсирование Оки.

Но кровь горожан Алексина, которые сгорели, но не сдались татарам, была пролита не напрасно. Эффект внезапности ордынцами был утрачен. Русские войска по тревоге быстро стягивались к опасному месту. И когда Ахмат увидел на противоположном берегу полки великого князя Московского, блистающие ярко начищенной броней, он счел благоразумным ретироваться.

Пришла осень. Стоны и плач раздавались на многострадальной Новгородской земле. Через озеро Ильмень шли учаны и мелкие челны – жители Русы, бежавшие в Новгород от войны, возвращались на свои родные пепелища. Налетел шквал, десятки судов были разбиты, многие сотни людей нашли гибель в бурных волнах. Снова запылали пожары на новгородских улицах – на Варейской, на Лубянице, на Торгу. Горел и Немецкий двор на горе.

Чудесные и страшные знамения начали являться на небесах. В конце ноября неожиданно пропала луна, а потом, когда появилась на небе снова, то уже с сестрицей. Так они и светили совместно почти до полуночи, пока вторая луна не исчезла. А еще до самого февраля в небесных глубинах сияла хвостатая звезда, предвещавшая Новгороду многие беды, как говорили волхвы, ревнители старой веры, скрывавшиеся в непроходимых чащобах и таившиеся в пещерах Заонежья.