Виталий Гладкий - Под маской скомороха

Во главе отряда, на превосходном аргамаке игреневой масти, ехал предводитель – судя по богатой одежде, боярин. Он был могуч и молод, но его длинные волосы, частично упрятанные под прилбицу [130] Прилбица – тип шлема. Отличался полусферической тульей, доходившей до переносицы, поэтому имел вырезы для глаз. Прилбицы снабжались круговой бармицей, закрывавшей лицо. , уже начали седеть. Нижняя часть лица боярина пряталась под кольчужной бармицей, взгляд предводителя отряда был мрачен, а вся его фигура поражала какой-то горестной безысходностью. Казалось, что на него обрушилась какая-то беда, с которой он никак не может совладать.

Это был Истома Яковлев. Он ехал и размышлял. Казалось бы, у него все складывалось неплохо. После Шелонской битвы его представили Ивану Васильевичу, и он бил перед государем челом. За его заслуги Великий князь дал ему чин московского боярина, но обещанного возврата земель, ловищ и рудников мусковита в Заволочье за этим не последовало – они по-прежнему принадлежали боярыне Марфе Борецкой. Истома получил лишь небольшую деревеньку близ Москвы – на временное кормление. И на этом милости государя Московского иссякли.

Правда, ему все же пообещали – в который раз! – вернуть его владения, но позже, когда в Великом Новгороде крепко станет власть Государя всея Руси. Однако эти обещания не смогли удовлетворить Истому. Он не столько хотел снова оказаться в родной усадьбе со своим боярским статусом, сколько горел желанием отомстить Марфе-посаднице. Почести и деньги для него мало что значили; он умел довольствоваться немногим и не мечтал присоединиться к «вятшим» людям. Его снедала только одна назойливая мысль – он обязан довести начатое до конца! Аз воздам!

Несмотря на почести, которые он получил после Шелонской битвы, Истома был для московитов чужаком. Скорее всего, отчуждение московского боярства от новгородского «выскочки» происходило по той причине, что он взял на себя роль палача, которая приличествует только «низшим». Когда Великий князь осудил на казнь четверых новгородских бояр, – Дмитрия Борецкого, Василия Селезнева Губу, чашника владычного Еремея Сухощека и Киприана Арзубьева – исполнять приговор среди простых ратников нашлось много охочих. Ведь им полагалась «за труды» одежда и ценное воинское облачение новгородских бояр. По крайней мере то, что еще не успели с них содрать.

Но Истома упал перед государем на колени и выпросил себе милость казнить одного из осужденных – Дмитрия Борецкого. Хотя бы потому, что изловил степенного посадника он самолично. Великий князь разрешил; как не исполнить просьбу верного человека, который долгое время был глазами и ушами Москвы в Великом Новгороде и который принес много пользы Русскому государству.

Когда голова Дмитрия Борецкого легла на колоду, по всему телу Истомы, который стоял с большой секирой в руках, прошла дрожь вожделения – наконец-то! Первый! Конечно же степенный посадник узнал своего обидчика; Истома по-прежнему был в личине.

– Пошто ты так ненавидишь меня, боярин?! – спросил он безнадежным шепотом, – так, чтобы его мог слышать только палач. – Какую обиду я тебе нанес?

Истома склонился над ним, – дабы никто его не мог подслушать – и ответил:

– Што ж, ты должен это знать в свой смертный час… По указанию твоей матери ваши ключники вырезали всю мою семью. Я сын боярина Семена Яковлева! Перед Богом я поклялся отмстить вашему роду, и делаю это!

– Господи, прости его грешного… – только и смог вымолвить Дмитрий Борецкий, перед которым вдруг разверзлась уготованная ему бездна; он вдруг понял, кто именно ее открыл…

После всех этих событий Истома на три года удалился в свою московскую деревеньку, чтобы немного отдохнуть и собраться с мыслями. Он был в ярости, когда узнал, что согласно Коростынскому договору в Новгороде почти все осталось по-прежнему. И земель ему своих не видать, и до Марфы-посадницы не дотянешься – руки коротки. Тем более что его отряд у него отобрали. Даже в услужение не дали хотя бы двух-трех опытных воев, с которыми можно было собрать и обучить новую дружину.

Истоме меньше всего хотелось набирать ее из крестьян своей новой вотчины – ратники из них были бы никакие, ведь из оружия они знали только топор, самодельную совню, переделанную из косы, и дубье. А отряд ему точно понадобится, потому как однажды навестивший его Упырь Лихой по секрету сказал, что дело не кончено и все еще впереди. Притом людишки в его дружине должны быть из Новгородской земли, – хорошо знакомые с местными обычаями, закаленные в походах и боях, и чтобы их понятия о чести не входили в противоречие с жаждой наживы.

Наконец к нему пришло озарение. Наведя порядок в деревеньке и назначив нового старосту (прежний проворовался, что грамотный Истома, хорошо знакомый с ведением хозяйства, определил быстро; пришлось подвергнуть ушлого хитреца экзекуции и изъять наворованное), он отправился к «хлыновским ворам». Так Москва именовала ушкуйников, с которыми не было никакого сладу и которые построили на реке Вятке, в устье Моломы, свою крепость – город Хлынов [131] Хлынов – город Вятка, современный г. Киров. . Он был столицей созданной ушкуйниками Вятской вечевой республики, которая жила по порядкам, установленным по образцу Великого Новгорода, и отказывалась кому-либо подчиняться. Именно такие люди, не обремененные разными условностями, и были нужны боярину для не совсем законных дел.

Высшая власть в Хлынове принадлежала вечу. В отличие от Новгорода и Пскова хлыновское вече никогда не приглашало к себе служилых князей – ушкуйники их терпеть не могли. Для командования войском вече выбирало атаманов. Географическое положение Хлынова сильно облегчало ушкуйникам походы как в Предуралье и за Урал, так и на булгар и Золотую Орду. Ушкуйники за несколько десятилетий убили больше татар, чем войско князя Дмитрия Донского на Куликовом поле. Эти ушкуйники составляли большую часть войска воеводы Кости Юрьева, которое захватило столицу Золотой Орды – Сарай. Однако благодарности от Москвы они не дождались.

Истома в свое время был знаком с несколькими ушкуйниками. Их ватаги всегда действовали слаженно, двумя флотилиями. Одна из них появлялась с верховий Камы или Вятки и возвращалась туда же. А вторая находилась в Заволочье, на Двине; ее обычно возглавляли знатные новгородские бояре. Большая часть ушкуйников жила на окраине юго-восточных владений Новгорода – на реке Юг, на Вычегде и верхней Каме, а также в области Пермь Великая, примыкавшей к бассейну Вятки, где они построили несколько острогов [132] Острог – фортификационное сооружение (опорный пункт), постоянный или временный населенный укрепленный пункт, обнесенный частоколом из заостренных сверху бревен (кольев) высотой 4–6 м. , в которых зимовали. По «гражданству» (весьма условному) они были новгородцами, а по происхождению могли быть кем угодно.