Михаил Деревянко - Святой язычник

– Да, окрутила Анна Великого князя умело и, видно, надолго.

– Дочь гетеры, – философски заметила Юлия.

– Нам от этого не легче, – вздохнула варяжка. – Я смогла удержать Великого князя только на одну ночь.

– Но этого тебе хватило, чтобы родить Вышеслава, – нервно хихикнула Мимолика. – Я провела с ним две ночи и родила Судислава и Позвида.

Настала очередь Малфриды Богемской, но та ответила уклончиво:

– Все прекрасно знают, что у меня три сына, и все они от Владимира.

Полочанка Рогнеда высказалась более откровенно:

– У меня четыре сына и две дочери, и мне хватило пяти ночей.

– Двух дочерей за одну ночь смастерил, – усмехнулась Олова.

Осталась одна Юлия. Все устремили на нее пристальные взгляды, но та скромно потупила взор.

– Признайся, что ты провела с Владимиром всего полночи, – холодно потребовала Олова.

Гречанка едва заметно кивнула.

– А теперь давайте посчитаем, – невозмутимо продолжила варяжка, – сколько ночей Владимир провел в опочивальне своей новой жены.

Княгини, закатив глаза, принялись усердно загибать пальцы.

– Да это же целый выводок! – всплеснула руками Мимолика.

– Не родит же она всех сразу, – усомнилась Юлия.

– От такой любого подвоха жди, – прошипела Малфрида Богемская.

– Вот, вот, и я к тому же, – согласно кивнула первая жена. – И вся эта свора бросится на места наших детей.

– Как?! – взвизгнула булгарыня.

– Как пить дать, – подтвердила Малфрида.

– Это почему же?

Варяжка терпеливо разъяснила:

– Потому что наши дети – незаконные.

Мимолика истерично расхохоталась:

– С чего ты взяла? Кто тебе сказал такую глупость?

– Не забывайся! – одернула ее Олова. – Я пока еще старшая жена Великого князя.

– Тогда растолкуй, – непонимающе развела руками Мимолика, – на то ты и старшая.

– Растолковываю, – окинула всех холодным взглядом варяжка и продолжила: – Во-первых, наши дети некрещеные, то бишь нехристи.

– Ну и что?

– А то, что новая вера не признает таких детей законными наследниками.

– И что из того? – снова спросила нетерпеливая, но туго соображавшая булгарыня.

– Да ничего особенного, – встряла в разговор Малфрида, – просто не видать твоим отпрыскам княжеского стола, как своих ушей.

– А твоим?

– Мои тут ни при чем – я христианка по рождению.

– Христианка, да не та.

– Как это не та?

– Очень просто: Владимир не принял римскую веру.

– А ты и вовсе поганой веры!

Мимолика и Малфрида уже готовы были вцепиться друг в друга, но тут вмешалась Юлия:

– Не знаю, как ваши, а мой Святополк точно истинной веры.

– Веры он, может, и той, да вот тот ли отец? – невольно вырвалось у Мимолики.

Теперь уже гречанка набросилась на булгарыню:

– Да как ты смеешь?!

Ссору остановила Олова:

– А лучше спросить у Великого князя.

– Что? – не поняли княгини.

– Какая судьба ждет наших сынов. Он вместе с Анной нам все подробно и растолкует.

– И спрошу! – с вызовом ответила Мимолика. – Не посмеет он нарушить заветы предков. На княжества садятся по старшинству, и вера здесь ни при чем.

Малфрида злорадно усмехнулась:

– Как же, жди!

– Ну почему?!

Успокоившаяся к тому времени Юлия терпеливо объяснила:

– По византийской вере на княжение садятся только с благословения церкви.

– И что из того?

– А то, что ни один священник никогда в жизни не благословит некрещеного.

– Так давайте срочно крестим наших детей, – предложила булгарыня.

– Что же ты до сих пор своих не крестила? – ехидно спросила чехиня.

– А ты? Какая-никакая, а все же христианка!

– А ты попробуй крести, когда рядом горит негасимый огонь в честь Перуна: не успеешь оглянуться, как родного сына принесут в жертву.

Обстановка вновь начала накаляться, и Олова успокаивающе подняла руку.

– Ваши споры бессмысленны.

– Почему? – в один голос спросили княгини.

– Потому что мы все уже не жены Великого князя, а может, и не наложницы.

– Час от часу не легче! – запричитала Мимолика. – И за что такие напасти на наши головы?

– А за то, что никто из нас с Великим князем в церкви не венчался. Потому никто больше не признает нас княгинями, а детей наших – княжичами.

– Что же делать? – удрученно выдохнула Юлия.

Олова как будто только и ждала этого вопроса:

– А кто повинен в наших бедах?

– Ясно, как день, – хмыкнула Малфрида.

Все согласно закивали. Лишь Рогнеда не согласилась:

– Принцесса здесь ни при чем.

– Как это?! – воскликнули все хором.

Возмущению княгинь не было предела. Особенно неистовствовала чехиня:

– А кто отнял у нас Владимира?

– Кто превратил нас в наложниц? – вторила ей Мимолика.

– Кто погубил наших детей?

– Кто лишил их княжеств?

– Ну не принцесса же, – спокойно возразила полочанка. – Она даже в Киев не хотела ехать. Ее братья заставили.

– Как же, как же, прямо палками гнали, – съязвила чехиня, – так мы и поверили.

Гордая Рогнеда даже не удостоила ее взглядом. Однако внучка Оттона I не унималась:

– Кто же, по-твоему, во всем виноват?

Полочанка ни секунды не колебалась:

– Владимир.

Княгини в безмолвии застыли. Лишь слегка колебались их тени от пламени горящих свечей.

– Что ты мелешь? – еле слышно прошептала Юлия.

– Ну почему? – непонимающе вопросила Мимолика, укоризненно глядя на Рогнеду.

– Свинья грязь везде найдет, – твердо ответила та.

Вперед решительно выступила Олова:

– В тебе говорит чувство мести: ты не можешь простить Великому князю смерти родных.

– Да, не могу, – созналась полочанка, – но месть здесь ни при чем.

– Так в чем же дело?

– Не будь Анны, нашлась бы другая принцесса. Великого князя просто потянуло на высокородную плоть.

Варяжка лишь усмехнулась:

– Когда Великий князь нас брал в жены, сыновья других жен от этого не страдали и никого из нас не обращали в наложниц.

– Анна виновата лишь в том, что родилась сестрой императоров.

– Мы тоже не из простых, – гордо вставила Малфрида Богемская, – но мое высокое происхождение никому не принесло вреда.

– Оно оказалось не таким высоким, чтобы заставить Владимира сменить веру, – сухо заметила Олова.

Чехиня попыталась возразить, но варяжка повелительным жестом остановила ее и так же спокойно продолжила:

– В мире не так уж и много невест, из-за которых Великий князь пойдет на такое.

– Пожалуй, Анна – единственная, – согласилась Мимолика.

– Так уж и единственная! – запальчиво воскликнула внучка Оттона I. – Да таких принцесс хоть пруд пруди.

– Назови хоть одну.

Булгарыня повернулась к чехине в ожидании ответа, но та лишь презрительно хмыкнула:

– Не хочу об этом и думать.

– А не мешало бы, – холодно заметила Олова. – Как-никак, речь идет о нашей судьбе.