Михаил Деревянко - Святой язычник

– Слава Великому князю, крестившему Русь!

– Слава! Слава! Слава!

Глаза Владимира ликующе засверкали.

– Смотри, как меня любят, – подбоченясь, обратился он к Анне, пока кричали бесконечную здравицу. – Кто выше меня?

– Они все, – глазами указала Анна на гостей.

– Как?! – не понял Владимир. – Они же меня славят!

– Вот потому и выше. Славит тот, кто выше, кто имеет на это право.

– Как-то слишком мудрено ты завернула…

– Скоро ты сам в этом убедишься, – молвила Анна, с беспокойством глядя на подпивших гридней.

И как в воду смотрела. После здравицы Владимир держал ответную речь, в которой восхвалял дружину.

– Горе головам нашим! – вдруг перебил Великого князя захмелевший дружинник.

– Что такое?

– Дал ты нам, княже, есть деревянными ложками, а не серебряными. Мы что, не заслужили?

Великий князь побледнел от обиды, но на помощь пришел Громыхало:

– Ты что, белены объелся? Смотри, я тебя быстро научу дерьмо рылом хлебать!

Жених подскочил к дружиннику с явным намерением проучить невежу. Какая свадьба без драки!

– Стой! – воскликнул Владимир.

Громыхало с недоумением посмотрел на Великого князя:

– Ты это стерпишь?

Владимир изрек:

– Серебром и золотом не найду себе дружины, а с дружиною добуду серебро и золото, как дед мой и отец с дружиною доискались золота и серебра.

– Ты держишь нас, чтобы золото добывать? – не унимался дружинник.

Великий князь повернулся к собору Пресвятой Богородицы.

– Посмотри.

В лучах солнечного света ярко заискрились золоченые купола. Шум веселья стих. Гости любовались красотой дома Божия и осеняли себя крестным знамением.

– Красиво?

– Лепота, – согласился дружинник.

– Вот для чего злато: Бога славить и Русь крестить.

– Толку от этого крещения, – пренебрежительно махнул рукой дружинник.

– Ты что? – побагровел Владимир.

– А ничего, – нагло ответил дружинник. – Христос – не Перун, не пустит в ирей.

– При чем здесь ирей?

– А при том, что павших на поле брани воев Перун прямиком посылал в Ирей, а Христос говорит, что убивать грех: ни рая, ни ирья.

– Да, грех, – согласился Великий князь.

– Почто тогда живота не щадим? Почто убиваем? Чтобы в аду страдать?

– Кому как, – молвил Владимир.

– Это как? – не понял дружинник.

– Ежели за злато убивать, то ад. А ежели детей и жен беззащитных оборонять, то Христос простит.

Дружинник согласно мотнул пьяной головой:

– Верно речешь, княже. Пускай я в геенне огненной буду гореть, а поганых сек и сеч буду. Своих в обиду не дам!

– Вот за такие слова и злата не жалко, – просветлел Великий князь и расцеловал дружинника. Он повелел кузнецам исковать серебряные ложки. Дружина была на вершине блаженства и еще долго славила Великого князя…

После пира Владимир и Анна вышли на крутой берег Днепра.

– Видишь, я научился и дружиной управлять, и собой владеть, – стал похваляться Великий князь.

– Вижу, только не гордись этим.

– Вечно ты меня укоряешь, – раздосадованно махнул рукой Владимир. – Неужто не заслужил доброго слова?

– Прости меня, Василий, – назвала она его крещеным именем. – Ты заслужил великие почести, но чем выше слава, тем труднее укрощать гордыню, тем больше требуется смирения. А тебе оно нужнее всего – слишком высоко вознесся.

– Где же его взять, когда все тебя хвалят?

– В молитве, – молвила принцесса, – в просьбе к Всевышнему. Без Божьей помощи не под силу человеку победить гордыню.

Владимир обнял Анну:

– А давай оставим мирские заботы и поселимся в уединенном ските. Нет для меня ничего слаще, чем твои речи слушать. Всевышнему будем неустанно молиться и одолеем гордыню.

– Я бы с радостью, – вздохнула Анна.

– Что же нам мешает?

– Взгляни на небо. Что там видишь?

– Солнце.

– А на земле?

– Деревья.

– А под деревьями?

– Кусты.

– А под кустами?

– Траву.

– Видишь, все на своем месте. Солнце – на небе, растения – на земле, а князь – на престоле. Не может солнце не светить, а князь не княжить.

Владимир подумал, встал на колени, поцеловал нательный крестик, перекрестился и произнес:

– Господи Иисусе, Сыне Божий, прости мя грешного…

Литературно-художественное издание

У истоков Руси

Деревянко Михаил Андреевич

СВЯТОЙ ЯЗЫЧНИК

ООО «Издательство «Вече»

http://www.veche.ru

Пардус – упоминаемое в летописях животное, отождествляемое некоторыми исследователями с барсом (пантерой, леопардом), а другими – с рысью.

Автократор – самодержец.

Колт – древнерусское женское украшение, по ́лая металлическая подвеска, прикреплявшаяся к головному убору и часто украшенная зернью, сканью, эмалью, чернью.

Прополома – прическа для торжественных выходов знатных женщин, ее дополняла белая вуаль (Византия).

Номисма (солид) – основная денежная единица Византии, около 3,79 – 4,55 г золота.

Патрикия – высший женский титул в Византийской империи.

Схола – гвардейское подразделение.

Поруб – место заключения, темница.

Корзно – парадный плащ.

Сыта, сыть – вода, подслащенная медом, медовый взвар, разварной мед на воде.

Борисфен – греческое название реки Днепра.

Кишень – кошелек.

Черные клобуки ( тюрк . каракалпаки – черные шапки) – название тюркского объединения, сложившегося около середины XII в. в лесостепных районах Руси (в основном на р. Роси) из осевших там во 2-й половине XI в. остатков печенегов, торков, берендеев и др.