Михаил Хитров - Святой Алексей, человек Божий

По благословению

Архиепископа Брюссельского и Бельгийского СИМОНА

Если бы путешественник по Италии в конце IV века вздумал обозреть виллы наиболее знаменитых обитателей вечного города, он, наверное, разыскал бы в средней Италии на покатостях Аппенин виллу Евфимиана, славившуюся красотой местоположения и образцовым устройством. Первое, что бросалось в глаза при спуске с возвышенностей, это – величественное озеро, с левой стороны которого темнела роща, манившая в знойный день своей прохладой усталого путника. Лес подступал прямо к озеру, и склонившиеся ветви деревьев купались в его волнах, окрашивая воду в зеленый цвет. По другую сторону озера на далекое расстояние расстилались зеленеющие луга, испещренные цветами, пастбища с многочисленными стадами, и кое-где виднелись отдельные хутора, жилища пастухов. Берег оброс кустарником, ветви которого сгибались под проходящей лодкой. При дуновении ветра слегка наклонялся прибрежный тростник, а на волнах озера качались толстые листья болотных растений. За одной излучиной покрытого парком берега открывалась роскошная вилла, окруженная множеством красиво расположенных построек, утопавших в зелени садов, занимавших очень большое пространство. Между постройками крайнее место занимал домик вилликуса (управляющего виллой), снаружи имевший довольно скромный и уютный вид. Далее виднелись уже великолепные водометы, разбрасывавшие искрившуюся на солнце влагу. Здесь можно было увидать целые стада гогочущих гусей и весело плескавшихся уток. Нумидийские и родосские куры, фламинго с густыми перьями, павлин, тучи голубей – все это птичье царство толпилось возле того места, где обыкновенно расставлялся корм. Парк и сады непосредственно примыкали к вилле и окружали ее со всех сторон. Странный вид имели некоторые деревья! Вместо привольно разросшихся ветвей вы увидели бы пред собой вычурные абрисы изображений различных геометрических фигур, животных. Кис и кипарис изрезаны будто змеи, извивающиеся по высокому стволу дерева. Среди деревьев там и сям попадались фонтаны, окруженные высокими апельсиновыми деревьями, среди зелени которых ярко выступали золотистые плоды. Цветники пестрели на небольших лужайках между деревьями. Розы, фиалки, нарцисы, касатики, разноцветные маки – все это ярко пестрело на солнце и ласкало зрение. По всем направлениям разбегались дорожки, окаймленные чащами кипариса, самшита и розмарина. В стороне от дорожек длинные гряды со спаржею, красные стебли которой только что пробивались из земли среди густой зелени латука, за ними – гряды куманской капусты, порея и лука, душистой мяты, темно-зеленой руты, разных пряных растений, мальвы, эндивия, бобов – всего не перечтешь! Гряды с овощами и цветники сменялись фруктовыми садами. Яблони, груши, фиги, черешня, персик, абрикос, гранаты, сливы, каштан, миндаль, орех, душистая айва то и дело встречались целыми группами и в одиночку, в самой разнообразной красивой рассадке. По перегородкам вился виноград, сочные гроздья которого уже созревали. Ближе к вилле находились оранжереи, из которых круглый год доставлялись в город в изобилии розы и левкои, виноград и арбузы. Как красиво выглядывали среди зелени беломраморные статуи, металлические фигуры зверей и маленькие беседки!

Пройдя широкую аллею платанов и оставив в стороне великолепные бани и купальни, видишь фасад здания – обширную галерею из коринфских колонн с прилегавшей к ней террасой, убранной цветами и зеленью. Из портика фасада вступаем в атриум, где пол украшен разноцветной мозаикой, а стены выложены мрамором. Пройдя перистиль, вступаем во двор, среди которого изящный мраморный водоем орошает кустарники, цветы и невысокие деревья. На этот раз мы застаем во внутреннем дворе управляющего в сопровождении небольшой группы его помощников по разным отраслям управления обширным имением.

– В столовой может разместиться и очень удобно достаточное число народа. Остальные могут расположиться на ипподроме, который можно приспособить для этой цели. Как вы думаете?

– Посмотрим, насколько это будет удобно, – заметил кто-то из толпы, окружавшей управляющего.

– Да ведь прежде необходимо было бы сообразить хотя бы приблизительно число гостей.

– Ну, это довольно трудно. Нужно рассчитывать на тысячи. Ты знаешь, как любят хозяина во всей здешней окрестности, особенно в среде бедного люда.

– Что правда, то правда!

Все общество направилось на ипподром. По другую сторону виллы среди группы платановых деревьев и зеленых лужаек, обсаженных миртовым и лавровым кустарником, протекал извилистый искусственный ручей, образуя там и сям по небольшим уступам пенистые каскады, и разливался потом в довольно широкий пруд.

– Рыбы будет довольно, – заметил управляющий, указывая на пруд.

Он остановился возле пруда и стал бросать в воду небольшие кусочки. Множество рыбы разных пород показалось на поверхности пруда, целые стаи кружились и ловили бросаемый корм.

От пруда начиналась аллея платанов, перевитых плющем до самой вершины. Аллея огибала площадь овальной формы, плотно утоптанную и посыпанную песком.

– Здесь мы расставим столы и сиденья, – сказал управляющий и опустился, видимо усталый, на скамью.

Ему хотелось побеседовать с своими помощниками.

– Да, братцы, редко я с таким удовольствием занимаюсь своим делом и вхожу во все эти подробности, как в настоящее время. Не думал дожить до такой радости.

– Да кто же не радуется, спросил бы ты. Вся окрестность ликует. Не только наши, но и чужие приходят и расспрашивают.

– И вполне понятно. Еще бы не радоваться! Скажите, кто отличается такою добротою, как Евфимиан? Кто собирает точно в одну семью вокруг себя своих слуг? Кто так, как он, заботится о своих бедных соседях, о вдовах и сиротах? Кто так гостеприимно принимает странников? Да сердце-то его было печально; его жизнь была лишена лучшего из даров Божиих: у него не было детей… И вот на старости лет, когда уже и надежды оставалось мало, Господь посылает ему сына и наследника…

– Помню я, – вмешался один из группы стоявших, – в последний приезд господина я убирался вот здесь, у самого этого дерева, со своими инструментами… Оборачиваюсь: господин стоит, прислонившись к колонне, и глубоко-глубоко о чем-то размышляет. Иду тихо мимо него, а он подзывает меня к себе. Стая голубей тут кружилась… Указывает на нее и так грустно говорит мне: «Знаешь, о чем я думал? Посмотри: вон птицы имеют свои радости, выводят птенцов, а меня не благословил Господь»… И слеза тихо скатилась у него из глаз.