Михаил Деревянко - Святой язычник

– Вот те на… – развел руками Острожко. – И что же теперь делать?

– Не знаю. Ты заварил кашу – ты и расхлебывай. Только Владимир должен отказаться от Царьграда.

– Ладно, что-нибудь придумаем, – согласился тайный советник.

Он хорошо понимал, как опасно в такие минуты перечить воеводе и доказывать, что посещение Византии все равно пошло бы Владимиру на пользу.

– Ну и что же ты надумал? – сурово спросил Добрыня.

– Я так быстро даже по нужде бегать не умею, – дерзко ответил холоп и тут же, пока воевода не успел раскрыть рта, предложил: – Можно поговорить с волхвами. Уж они-то на все пойдут, чтобы не допустить отъезда Великого князя.

Воевода уже занес руку для увесистой оплеухи, но после последних слов Острожко лишь задумчиво почесал затылок.

– Дельная мысль. Только говорить с волхвами не надо. А то выйдет, что мы с ними в заговоре. Они и так не будут сидеть сложа руки. Нам надо лишь глаз с них не спускать. Ты меня понял?

– Наушником никогда не был и не буду.

На этот раз тайный советник не успел увернуться. Огромный кулак, подобно боевой палице, обрушился на щупленького Острожко. Красная шапка полетела в одну сторону, а тайный советник – в другую. Несмотря на ясный день, в глазах потемнело. Ох и тяжела же у Добрыни рука…

– Холоп! Ты еще смеешь мне дерзить! Я тебя на свободу пока не отпускал… Так что делай, что велено. И смотри: ни шагу без моего ведома!

Не дожидаясь ответа и даже не глядя на Острожко, воевода удалился. Тайный советник со стоном поднялся с земли, отряхнул шапку и, держась за распухшую щеку, поплелся искать Громыхало. Тот, весь в побоях и ссадинах, молча лежал в гриднецкой на лавке, но в глазах стояла такая боль – хоть плачь.

– Ты постони, постони – полегчает, – посоветовал Острожко.

Богатырь перевел взгляд на тайного советника и невольно улыбнулся:

– А тебя кто так разукрасил?

– Да с Добрыней слегка повздорил.

– И за что он тебя так?

– За верную службу…

Дружинник тяжело вздохнул:

– Чем больше стараешься, тем больше получаешь тумаков.

– Тебе легче, Громыхало. Ты свободный человек и вышел на бой по собственной воле. А я холоп. Меня бьют, не спрашивая.

– Не горюй, друже, будет и на нашей улице праздник.

– Будет, друже, обязательно будет!

Пока два горемыки делились друг с другом своими бедами, Добрыня караулил Олафа. По расчетам воеводы, тот вот-вот должен был нанести визит Великому князю. Ярл наверняка сделает все, чтобы Владимир именно его дружину послал в Византию, и Добрыня был просто обязан присутствовать на этой встрече. Все должно быть разыграно, как в шахматах…

Викинг не заставил себя долго ждать. К терему Владимира он двигался так стремительно, словно шел на штурм вражеской крепости. Добрыню Олаф не заметил, и воевода поспешно рванул наперерез:

– Будь здрав, ярл!

– Будь здрав, воевода, – не останавливаясь, ответил викинг.

– Уж не к Великому ли князю спешишь?

– Откуда ты знаешь?

– Да я сам к нему тороплюсь.

– И зачем?

– Буду проситься на службу в Царьград.

Подняв кучу пыли, Олаф резко затормозил и вперил огненный взор в Добрыню.

– Как?! Ты – в Царьград?

– Cамо собой! Кто же откажется от такого лакомого кусочка? Императоры за хорошую службу злата не пожалеют. Тут, в Киеве, столько за сто лет не наскрести! Думаю, Великий князь меня отпустит. Не один год служил ему верой и правдой. Заслужил же я хоть какую-то награду.

Добрыня говорил доверительным тоном, словно открывал близкому другу сокровенную тайну. И вдруг спросил:

– А ты зачем торопишься к Владимиру?

К тому времени Олаф уже никуда не спешил, а лишь ошалело смотрел на воеводу. Тот даже стал опасаться, как бы викинг не отказался от своих замыслов в его, Добрынину, сторону. На этот счет воевода явно заблуждался. Викинг быстро пришел в себя и вместо ответа посоветовал:

– Послушай, Добрыня, не ходи к Великому князю.

– Это почему же?

– Потому что я сам пойду в Царьград.

Воевода изобразил крайнее изумление.

– Как?! И ты? Вот это новость! Ты же только что из Византии. Раз там так хорошо, то чего не остался? Чего бегаешь то туда, то сюда?

– Тебя не спросил, – огрызнулся ярл, все больше наливаясь яростью.

Добрыня попал не в бровь, а в глаз. Самостоятельные попытки Олафа попасть на службу к императорам ни к чему не привели. Правители Византии откровенно опасались варягов и не доверяли им. Поэтому викинги вернулись из Царьграда несолоно хлебавши, пограбив по дороге лишь мелкие селения. Воевода умышленно задел викинга за живое, но вида не подал, а лишь лукаво вздохнул:

– А я, старый дуралей, тебе все раскрыл… Ну да ладно, теперь ничего не попишешь. Пойдем вдвоем. Пусть Великий князь нас рассудит.

– Нет! – оскалился Олаф.

– Как так? – не понял Добрыня.

– Да я просто тебя не пущу к князю, – пояснил викинг, обнажая меч.

Воевода моментально сделал то же самое, и противники сошлись в жаркой схватке. Тут же сбежалась толпа зевак. Драки и поединки были для Киева не редкостью, но всегда вызывали неизменный интерес прохожих. С гиканьем и свистом окружив дерущихся, они подбадривали то одну, то другую сторону и следили за тем, чтобы все было по правилам.

А когда в честном бою сходились вельможи, тогда сбегался весь Киев. Однако на этот раз зрителей ждало разочарование. Не успели противники и пару раз махнуть мечами, как на крыльцо вышел Великий князь.

– В чем дело? Что не поделили, други?

– Византию, княже, – не прекращая боя, ответил Добрыня.

– Тогда опустите мечи, или я тоже достану свой.

Противники остановились и недоуменно уставились на Владимира.

– Я сам пойду в Византию.

– А мы? – в один голос вопросили Олаф и Добрыня.

– А вы что? Только меня будете позорить!

Воеводы быстренько вложили мечи в ножны и бросились к Великому князю.

– Княже, ты же меня знаешь, – забормотал Добрыня, но ярл его перебил:

– Негоже Великому князю идти в наемники!

– Отчего же? Ты не ниже меня по знатности. Как-никак, королевских кровей.

– Что ты сравниваешь! – возмутился Олаф. – У тебя необъятная держава, а у меня только меч да верная дружина.

– С доброй дружиной и злата добудешь, и земли завоюешь. А в Царьград идти ты меня сам надоумил. Помнишь, как расхваливал тамошних красоток? Да и долг тебе надо отдать по две гривны с дыма. Вот добуду злата у императоров и с тобой рассчитаюсь.

Олаф расхохотался.

– Так вот в чем дело! А ты пошлешь меня в Византию, если я откажусь от долга?

Теперь игра пошла в открытую, и Владимир честно признался:

– А что мне делать? Где я еще возьму столько злата?

– Так и быть, – согласился Олаф, – я меняю твой долг на службу у императоров.

Добрыня облегченно вздохнул, и все же он встрял в разговор: