Фридрих Герштеккер - Золото Калифорнии

Теперь индеец шел рядом с мальчиком; о разговоре между ними не могло быть и речи, да и притом каждый из них был поглощен собственными мыслями. Вдруг Георг почувствовал, что индеец, внезапно прикоснувшись к руке его, сильно прижал ее своей рукой. С изумлением взглянув на своего спутника, он заметил, что индеец, не поворачивая к нему головы, напряженно смотрел вперед и осторожно указывал своим луком то направление, по которому следил взором.

Георг мгновенно последовал его примеру и, всматриваясь, тотчас заметил громадных размеров ворочавшийся предмет, однако он не мог понять, что это было такое.

Дикое животное стояло в небольшой чаще молодой поросли красного дерева, переполненной красными ягодами, но голову держало опущенной к земле. Однако в то же мгновение животное быстро подняло голову и выпрямилось, так что Георг тотчас узнал в нем могучий облик «элька», или исполинского оленя, который здесь совершенно спокойно и доверчиво пасся и не ожидал никакой опасности. Голова оленя была обращена в противоположную от Георга сторону, так что он имел хорошую возможность рассмотреть могучие формы животного и пришел к убеждению, что это изумительно сильный олень.

Если бы ему даже и удалось его убить, то с такой тяжелой тушей не управиться и двоим, можно было только взять необходимое в пищу ему и спутнику. Однако в пылу охотничьего увлечения он, конечно, только на мгновение уступил этому соображению. Еще никогда в жизни ему не пришлось даже стрелять в элька, хотя он видел в восточных прериях иногда таких оленей, а потому Георг сгорал желанием убить этого князя лесов.

Однако, с детства выросший в лесу и привычный к охоте, он не приступил к делу сгоряча, а сначала осторожно удостоверился, откуда дует ветер, так как если ветер дует по направлению от охотника к дичи, тогда к ней подкрасться почти невозможно. Все лесные животные имеют изумительно тонкое обоняние и на далеком расстоянии чуют все, что им незнакомо и враждебно. Понятно, что они не чуют только того, что находится по направлению ветра, дующего от них.

Легкий ветерок был весьма благоприятен молодому охотнику. Солнце довольно сильно пригревало, и теплый воздух тянуло вверх. Вследствие этого Георг прежде всего поспешил спрятаться за толстым деревом, стараясь, чтобы олень его не увидел, хотя бы и случайно. Сделав знак индейцу остаться позади его, он бросил шапку на землю, что служило Гектору приказанием стоять неподвижно около шапки, пока он его позовет.

Гектор немедленно принялся за привычное дело, но индеец не согласился устранить себя так поспешно. Полагал ли он, что молодой человек не особенно опытен в умении подкрасться к дичи, или сам чересчур страстно относился к охоте, но он оставался на расстоянии шага от мальчика, держа лук натянутым и с вложенной в тетиву стрелой, несмотря на то, что едва ли мог надеяться, что может убить ею такой громадной силы оленя.

Если имело место первое соображение, то он сильно заблуждался, так как Георг отлично знал, как управиться с дичью. Предусмотрительно и осторожно пользовался юноша каждым деревом, каждым кустом, каждым камнем, позади которых прятался, и все ближе и ближе подкрадывался к оленю. Одновременно с этим он не упускал из виду другую, весьма важную предосторожность: он внимательно смотрел под ноги, чтобы как-нибудь неосторожно не задеть ногой сухую ветку и не сломать ее. Даже такой ничтожный шум в лесу обращает на себя внимание чуткой дичи и пугает ее иногда сильнее, нежели крик и громкий говор.

При этом индеец до такой степени бесшумно стоял за его спиной, что Георг только тогда заметил это, когда повернулся в его сторону и увидел, что он усмехается, и безмолвно кивнул ему головой. Ему, очевидно, доставляло большое удовольствие видеть, с каким мастерством и ловкостью подкрадывался молодой человек к оленю.

Таким образом оба охотника, подкрадываясь, были уже на расстоянии не более ста шагов от животного, которое, подбираясь к сочной траве, вышло из чащи на открытое место и, по-видимому, никакого еще понятия не имело о близости неприятеля. Дальнейшее приближение оказывалось теперь невозможным, потому что как раз в этом месте лес расступался и образовывал небольшую, созданную природой лужайку, которая, весьма возможно, обязана была своим происхождением лесному пожару. Однако Георг посчитал, что и такого расстояния уже вполне достаточно, и как раз тогда, когда олень поднял голову, осматриваясь, он поднял ружье и, положив ствол на ближайший сук, целил долго и обдуманно. Наконец грянул выстрел.

Одновременно с выстрелом маленький стрелок услышал, что пуля ударилась о что-то твердое. Олень подскочил и подался назад, описал круг и затем помчался стрелою, точно слепой, бешено прорываясь сквозь кустарники вниз, по пути к долине. Индеец, внимательно следивший за ним, стоял на месте, как вкопанный, пока олень не скрылся из виду. Потом начал танцевать и прыгать, крича, смеясь и радуясь так, что казалось, воздух вокруг наполнился звоном.

Георг повернулся к нему, с крайним удивлением поглядывая на диковинные прыжки краснокожего молодца и, смеясь, покачивал головой. Что он попал в оленя, Георг не сомневался; прежде всего он решил позвать собаку и тогда, вместе с ней, разыскать след подстреленного животного.

Однако этого делать ему не пришлось. Обыкновенно Гектор очень послушно выжидал на месте, пока его позовет хозяин, но на этот раз или крики дикаря ввели его в заблуждение, или, может быть, слишком сильно возбуждено было его любопытство, но он вдруг внезапно явился, не дождавшись зова хозяина. С довольным видом, остановившись в двадцати шагах, он держал шапку Георга в зубах, несколько смущенно виляя хвостом. Очевидно, собака хотела выждать и узнать, как будет принята ее выходка молодым хозяином.

Георг в эту минуту был так радостно настроен, что ему и в голову не приходило сделать выговор собаке. Он помнил и думал только об олене; только его хотел он разыскать и поскорее убедиться, что от руки его пало такое могучее животное. Он торопливо позвал собаку, радостно подбежавшую к нему, принял от нее свою шапку и тотчас, вместе с индейцем, побежал следом за ней, помчавшейся к тому месту, где стоял олень.

Там они тотчас увидели кровь или «выпот», как говорят американские охотники; там же лежали короткие волоски шерсти, оторванные пулей; словом, лучшие признаки, что дичь смертельно ранена. Гектор моментально нашел следы.

Однако, в силу известного охотничьего правила, не следует немедленно преследовать подстреленную дичь, а дать ей «проболеть», т. е. дать время нанесенной ране принести животному смерть. Дело в том, что дичь, если ее тотчас потревожить, часто сохраняет столько сил, что может пробежать довольно значительное расстояние. Если же оставить ее в покое, то она остается лежать, или, как говорят охотники, «сидеть» там, где в первый раз упала, и там же кончается, т. е. умирает.