Фридрих Герштеккер - Золото Калифорнии

Между тем Георгу не хватало терпения долго ждать, да и Гектор был настолько хорошей собакой, что он, в крайнем случае, мог на него положиться. Если даже олень окажется в силах вскочить и бежать, то Гектор живо его нагонит и принудит его «лечь».

Впрочем, надобности в долгих поисках не было. Едва прошли они двести шагов вслед за Гектором, как собака внезапно вскочила в чащу кустов и тотчас громкий лай возвестил, что подстреленная дичь уже найдена. Но прежде, чем успел прибежать на то место Георг, из-за толстой, стройной сосны внезапно появился какой-то человек и угрожающим взором поглядел на юношу.

На нем была чисто американская охотничья одежда: кожаная охотничья рубашка, длинные кожаные штаны с бахромой по бокам, меховая шапка и длинная американская винтовка. Опираясь на нее и стоя в десяти шагах от скончавшегося оленя, он воскликнул:

- Вот как! Откуда же ты вдруг появился, маленький повеса? Ты стрелял в оленя, а разве это хорошее дело - отбивать дичь под носом у другого охотника, который уже целый час выслеживает ее по пятам?

- Разве я мог знать, что вы за ней следили? - возразил Георг, которому вовсе не понравился суровый и грубый тон старика. - Я подкрался к оленю на расстояние, удобное для выстрела, и полагаю, что имел на это такое же право, как и всякий другой. Впрочем, если вам угодно, мы можем оленем поделиться, или вы можете взять его себе целиком, если только уделите нам кусок для еды, - добавил Георг любезным тоном.

- Разделить… целиком взять! - повторил ворчливо старик. - Мне не нужны подарки. Если мне нужна дичь, я и сам сумею ее застрелить. Однако откуда же ты появился вместе с этим краснокожим? У тебя еще молоко на губах не обсохло, а ты уже шляешься по лесу один-одинешенек?

Георг отлично понимал, какая презрительная насмешка слышалась в этих словах, но прежде чем он успел на это возразить, к старику подошел его индейский провожатый и, несмотря на недовольный взгляд, которым окинул его старик, он дружески и сердечно потряс его руку и тотчас заговорил с ним на своем родном языке, рассказывая ему какую-то длинную историю.

Старик, по-видимому, слушал его не особенно внимательно, во время рассказа часто поглядывал на мальчика, причем довольно ласково. Во всяком случае, он хорошо понимал все то, что говорил ему дикарь, потому что ни единым словом не прерывал речь последнего. Только тогда, когда краснокожий замолчал, старик обратился к Георгу:

- Что это за история? Кто там сидит в горах и чего ради ты шныряешь здесь, в долине, между людьми, ища белых, вместо того, чтобы жить дома и посещать школу? Я из его болтовни мало что понял.

Эти слова ударили Георга по сердцу, как камнем. Они напомнили ему, что в восторге от успеха охоты за оленем он совершенно забыл о своих бедных родителях. Быстро и как можно короче рассказал он старику о том, что привело его сюда, а также о том, как он там, в долине, тщетно просил о помощи своих соотечественников и, наконец, о том, что пришел сюда вслед за индейцем, сам не зная хорошенько, куда ему теперь направиться.

- Да, это мне рассказывал краснокожий; он вел тебя ко мне. Я живу недалеко отсюда; но чем, собственно, я могу тебе помочь, сам еще недоумеваю и не вижу еще достаточного к тому основания. Как твоя фамилия?

- Уаклей… Георг Уаклей.

- Уаклей? - повторил старик, пристально и пытливо вглядываясь в мальчика. - Но такую фамилию носят очень многие. Из какой страны?

- Из Соединенных Штатов.

- Да это я знаю, но из какого именно штата?

- Из Арканзаса… Перри Кунти на реке Арканзас.

- А как зовут отца твоего? Тоже Георг?

- Нет, его зовут Джон. Вы, быть может, его знавали?

- Я? Да почему я должен его знать? - добавил старик мрачно, отвернувшись в сторону. - Я за всю свою жизнь ни разу не был в Арканзасе и надеюсь никогда там не бывать. Но теперь прежде всего мы посмотрим, какого ты там застрелил оленя, а потом уж успеем об остальном потолковать. Отцу твоему придется самому помочь себе, так как наивно надеяться, чтобы ты здесь, в этой стране, найдешь кого-либо, настолько глупого, чтобы ссудить тебе волов. У меня же, благодаря Бога, такого добра не имеется.

- Так у вас нет волов? - испуганным голосом воскликнул Георг.

- Да что я с ними буду делать; на что они мне? - пробурчал старик. - Я живу здесь в лесу один и знать не хочу даже людей, не то что какой-то скотины… Однако, черт возьми, какой здоровенный олень!

Это восклицание относилось к убитой дичи, так как, произнеся последние слова, старик повернулся спиною и направился к убитому оленю, нисколько не интересуясь, следуют ли за ним мальчик и индеец или остались на месте. Около оленя, точно на страже, стоял Гектор. Старик хотел взять оленя за рога и поднять голову вверх. Но это не понравилось собаке и она в один прыжок очутилась между стариком и дичью, оскалив зубы и злобно рыча.

- Проклятая бестия! - воскликнул старик, желчное настроение которого еще более усилилось нападением собаки. - Мне только не хватало, чтобы я позволил этому кобелю порвать одежду на брюхе. Черт побери! Да позови же свою собаку!

- Сюда, Гектор! - крикнул Георг. - Назад, Гектор! Стыдись, старина, разве ты не видишь, что это друзья?

- Да, хорошие друзья! - проворчал американец, недоверчиво поглядывая на собаку. - Должно быть, такие же, как кошка и собака. Однако это здоровенный олень и если бы мы предложили его золотоискателям, могли бы получить за него добрый кусок золота. А здесь и таскать его не стоит.

Действительно, это был необычайно крупный эльк с могучими рогами, величиной с лошадь среднего роста и весом наверное от 600 до 700 фунтов. Все трое должны были взяться, чтобы только перевернуть его на другой бок, так как охотники всегда хотят узнать, куда попала пуля. Но обыкновенно дичь почти всегда падает на землю той стороной тела, в которую нанесена рана, чтобы таким образом прижать ее к земле.

Весьма возможно, что раненое животное инстинктивно поступает так потому, что рана горит и животное желает умерить жар прикосновением к холодной земле. Таким образом оно и лежит, пока не умрет.

- Гм… пуля пробила превосходно, - сказал старик, когда осмотрел маленькую рану, оказавшуюся как раз под лопаткой, - и твоя винтовка сильно бьет, иначе такое сильное животное с маленькой пулей долго бы могло бежать. Пуля проникла прямо в сердце. Надо полагать - чисто случайный выстрел.

- Нет, сэр, нет! Это вовсе не случайный выстрел, - обиженным тоном возразил Георг, - я всегда попадаю туда, куда целю.

- Ого! - воскликнул старик, презрительно усмехаясь. - Да ты, пожалуй, на самом деле искусный охотник; это сразу видно уже потому, что после выстрела прошло уже полчаса, а винтовка твоя снова не заряжена.

Георг покраснел до ушей. Старик, как ни обиден был его презрительный смех, был прав. Мальчик винил себя сам, так как, обрадованный счастливым выстрелом, он совершенно забыл о том, что прежде всего необходимо снова зарядить винтовку. Чувствуя себя пристыженным, он смущенно вынул шомпол, вычистил тщательно ружье и снова аккуратно зарядил его.