Герви Аллен - Антони Адверс, том 2

- Я уже говорил. Зачем вы..? - Но Чибо не так легко было перебить.

- Спросите себя, Тони mio, так ли он исключителен? Вы молоды! - Чибо презрительно указал на него пальцем. - Когда мы молоды, нам кажется, что чуть ли не все, кого мы встречаем, исключительны. Мы уверены, других таких нет. Равно и наше драгоценное "я" неповторимо. Мы говорим себе и друг другу: "И нас, и наших друзей, таких удивительных, не понимают". Мы думаем, глупому миру нас не понять. Но мы ошибаемся.

...Взрослый мир слишком умен, чтобы тратить на нас время. Он видит нас насквозь с первого взгляда, припоминая себя. Он передумал все наши мысли и устал от наших бурных чувств. Ему незачем тревожиться о молодых, ибо он знает: молодые состарятся. Кроме того, он занят поддержанием жизни, ему некогда теоретизировать. Добрый старый мир! Это молодые не понимают его или себя.

...С пятнадцати до двадцати пяти лет юноша говорит о себе или высиживает прибрежную гальку, квохча над нею в истерике. Под яйцами я разумею события. Они созревают сами. Судьба откладывает их, оплодотворенные, на теплом берегу. Те зародыши, что выживают, развиваются согласно заложенному в яйце. Вы очень мало можете на них влиять. Гораздо меньше, чем полагаете. Да просто не можете!

...Судьба - мудрая старая черепаха. Подражайте ей и примите ее, как есть. Иначе вы будете сходить с ума по яйцам, будете думать, что это вы их высидели, кудахтать и рыться в песке, ища цыплят, только чтобы обнаружить, что утята уплыли. Когда вы поймете это, вы начнете взрослеть. Взрослейте быстрее. Это окупится. Жить стоит между тридцатью и шестьюдесятью, при условии, что вы здоровы и не умерли. Молодые - в рабстве у грез, старые - в плену сожалений. Только в зрелые годы все пять человеческих чувств покорны рассудку. Я, - добавил он, снова прикладываясь к кувшину, - в зрелых летах; в самом их расцвете.

Антони растерялся; он чувствовал себя почти ребенком. Тут он понял, что Чибо искренно потешается.

- Боже! - с жаром продолжал Чибо, еще раз отхлебывая, - вы когда-нибудь задумывались, какую ужасную сумятицу представляет собой молодой человек? Это какой-то передвижной механизм или придаток к трем неугомонным сферам. Он только что перестал быть сумасшедшим мальчишкой и еще не настолько напуган, чтобы сделаться приличным человеком. Его можно только жалеть. Успокоиться он может лишь на несколько часов, после того, как девушка умает его до полусмерти. Остальное время он носится по ветру, громыхая, словно корабль, на котором без остановки бунтуют. Он правит туда, куда указывает его бушприт.

...Молодые считают жизнь игрой, приключением. Вы слышали, как они об этом говорят. Жизнь - загадка, но не игра и не приключение. Рождение и смерть - единственное, что в ней незыблемо. Яйца, и то и другое - яйца! Может быть жизнь - яйцо? Вы не знаете, что высиживаете. Я пьян, но это неважно. Мудрец знает, как глуп он на трезвую голову. Я скажу вам, что такое мудрость. - Он с жаром выпрямился. - Сейчас вы услышите глас глубочайшего из земных оракулов. Он один заключает в себе прошлое и будущее. Внемлите ему, Тони.

Антони сморгнул. Он не знал, что ответить на это внезапную и оскорбительную выходку.

- Ваша речь и ваш оракул звучат для меня одинаково, - выговорил он в отчаянии.

Он удивился и обрадовался, что попал в точку.

- Я тоже считаю, что жизнь - загадка, но не стал бы объяснять ее утробным выдохом, - продолжал он, торопясь закрепить свою маленькую победу.

- Вы зря презираете внутренности, - сказал Чибо наконец. - Что есть мудрая книга, как не легочный выдох, превращенный в доступную для глаз форму? Люди всего лишь испускают смешные звуки и запахи в лицо таинственному. Нет, Тони, не сердитесь на меня. Простите, что я взрослый человек...

- Тогда простите, что я молодой человек, - сказал Антони.

- Простил, простил! Верьте, вы нравитесь мне таким, что бы я ни говорил раньше, - вскричал Карло. - Я даже притворюсь, что трезв.

...Тони, я наблюдаю за вами. Вы мне любопытны. Вы видите и чувствуете так живо, что на это приятно смотреть. Что ж, почему бы вам не удовольствоваться этим? Наслаждайтесь той радостью, которую доставляет вам жизнь. Чего еще вы хотите? Зачем вы спрашиваете "зачем?" Зачем позволяете разуму докучать вам: "Дай мне понятную и достойную цель, объясни мне, для чего я здесь?" Это опасно. Вы погубите радость. Из-за этого вас и привлек сегодня утром брат Франсуа. Вам казалось, что он отвечает на эти вопросы. Разве не так?

- Так, - сказал Антони. - Сегодня утром, когда он говорил со мной, мне показалось, что я вижу путь.

- Путь на Голгофу! Ну, ну, Тони mio, вы же не собираетесь идти этим путем? - Он рассмеялся. - Чепуха, конечно же нет! Вы только увлеклись романтической идеей. Я знаю. Вы проживете жизнь ради жизни. Она того стоит. Кроме того, такому как вы иного не остается. Послушайте, не будем больше о брате Франсуа. Я хочу поговорить с вами о самом занятном в жизни за одним, может быть, исключением. Да, вопреки тому, что я говорил прежде, это молодой человек, о котором я знаю больше, чем он полагает. Ибо, видите ли, как я уже собирался сказать, взрослея и приобретая более основательный фундамент для рассуждений, - он похлопал себя по пузу, - человек больше не удивляется каждому новому знакомцу. Люди делятся на типы.

...Так вот, вы - определенный тип. Вы очень практичны и в то же время осознаете загадочность бытия. Вы еще не решили, какой мир вам выбрать. Вы не знаете, кем хотите быть, практиком или мистиком, и потому не можете заранее предвидеть собственные поступки. С вами что-то происходит, и вы всякий раз удивляетесь своим возможностям или ограниченности. Пока я прав?

- Правы, - пробормотал Антони. - Я и сам порою об этом думал.

- Вот и отлично. Вам полезно услышать это со стороны. Выпейте еще. По крайней мере такую малость может обеспечить хозяин, который любит слушателей. Я предпочел бы, чтоб вы говорили больше. Но нет, знаю, вы не станете. Вы предпочитаете слушать и обдумывать. И ладно. Вам представилась такая возможность.

...Я хочу сказать, что, если вы не придете к определенному решению касательно себя и мира, вы будете метаться всю жизнь. Вы будете рыскать по планете, ища себя. Вы утомитесь, и вы будете повторять: "На следующем привале, дальше, я буду счастлив. Я буду собой. Я найду настоящего Антони". Но окажется - это другая ваша малая часть в другом незначительном месте. Или, что еще хуже, вы устанете и броситесь в крайности. Вы будете убеждать себя, что вы - чистый дух и мир вам мерещится, или что вы - животное, и мир реален и груб. И то, и другое для вас открыто, ибо вы верите лишь тому, что испытали. Ах, это ваша беда, беда молодого человека чужой опыт вас не научает. Тем не менее - выпейте еще - я дам вам совет. Если бы разговор шел не о вас, он бы вам давно прискучил, разве не так?