Герви Аллен - Антони Адверс, том 2

- Не могу, - говорит монах и указывает на Чибо. - Он меня отсылает.

Тем не менее Чибо и монах начинают драться из-за мадонны. Она рассыпается на куски. Антони заливается слезами.

Потом, как бывает во сне, все без видимой причины изменилось, оставаясь по внешности вполне связным.

Осколки мадонны рассыпались по полу и слабо мерцают. Оказывается, это кукла миссис Джорхем. Чибо и брат Франсуа дерутся непонятно из-за чего. Антони сразу становится невыразимо легче. Комнату заливает солнечный свет. Чибо и монах дерутся на палубе "Вампаноага". Светает, с берега доносится радостное кукареканье. "Это всего лишь кукла! - кричит Антони. - Отдайте ее Филадельфии, пусть сожжет!" Брат Франсуа исчезает, Чибо попыхивает сигарой.

- Всего лишь кукла? - говорит Чибо. - Ты ошибаешься.

Опять наступает тьма. Кукареканье ближе, но оно пугает. Начинается кошмар.

Антони пытается встать и бежать. Но он опять в комнате. Чибо и жуткая кукла рядом. "Гляди!" - говорит Чибо, указывая светящимся кончиком сигары. Антони не может не глядеть.

Кукла выросла. Она высится у стены, пухнет. В темноте она становится исполинской. Виден только светящийся кончик сигары. Он гаснет. Тьма непроглядная, только кукла окружена каким-то мерзким свечением. Это уже не кукла, а Чича - огромная, голая, ноги ее расставлены, живот колышется. "Зарой свою заботу! - приказывает Чибо, - зарой поглубже!" Он тащит Антони к темной эманации в углу, до боли сжимая ему кисть. От куклы разит потом. Антони сдавленно кричит и вырывается. Это невыносимо. Это омерзительно и ужасно. Антони корчится и вдруг просыпается. Он стоит на коленях на сундучке, по пояс высунувшись из окна в патио.

Кричали все петухи Реглы. Светало. Под окном в патио какой-то куст распространял приторно-сладкое мускусное благоухание. Антони зацепился рукой за железный прут оконной решетки. Если бы не это, он бы вывалился во сне. Даже падение было бы счастливым избавлением от кошмара. Однако от окна он отшатнулся в холодном поту.

Черт побери! Сон был настолько явственный, что Антони не сомневался - он увидел действующих лиц такими, какие они на самом деле. Он долго не мог придти в себя. Зажег свечу, выпил целый кувшин воды и заходил по комнате.

Наконец, москиты загнали его обратно в постель, и на этот раз он мгновенно провалился в забытье. Сны ему больше не снились.

Берясь за важное дело, Карло Чибо стряхивал летаргию и обнаруживал природную живость, с которой никакому климату было не совладать. В то время как Антони молча пил черный кофе, стараясь выбросить из головы призраки прошедшей ночи, Чибо говорил без умолку и победно явил на свет испачканный в растворе мастерок и бутылочные осколки.

- Как вы их добыли? - воскликнул Антони. Осколки казались извлеченными из его сна.

- Несколько пиастров кому надо тоже творят чудеса, - отвечал Чибо, - и вы в этом скоро убедитесь, мой мальчик. Как только начнете вести дела в Гаване. Однако от вас потребуется далеко не столь скромная сумма. Кстати, сейчас мы отправляемся к интенданту и потом, возможно, в торговый дом Гальего, только сперва заедем за костюмом, для которого вам снимали мерку. Я вижу, в своем вы изнемогаете. Поторапливайтесь, чтобы выйти по холодку. После одиннадцати часов деловая жизнь замирает.

Они быстро пересекли залив. Чибо держал хорошенький куттер с четырьмя гребцами-неграми, одетыми в яркие легкие одежды. Под латунным планширем шла блестящая медная полоса. Чибо и Антони важно развалились на плетеных кормовых сиденьях.

- Такого рода затраты окупаются, - объяснил Чибо. - Испанцы ценят внешний вид не меньше китайцев. Даже на борту иностранного военного корабля меня принимают с почестями. Обычным маркитантам вахтенные офицеры велят держаться подальше, но я в такой лодке и при кушаке выгляжу должностным лицом. Как-то раз мне даже устроили торжественную встречу, словно капитану. Почему бы вам не одеть своего человека офицерским слугой? Вижу, вы его прихватили. Хуан, - произнес он резко, - сядь прямее! Не болтай рукой за бортом. Твой хозяин - богатый человек, и едет с визитом к высокопоставленным господам. Не позорь его. Мы должны выглядеть представительно.

Хуан выпустил из кулака пучок длинных водорослей и важно приосанился.

- Си, сеньор. Я благородных кровей. Моя матушка...

- Была умная женщина, - перебил Чибо. - Веди себя как ее сын.

В доке Хуан выпрыгнул на пристань и молодцевато закрепил швартов.

- Видите, - тихо сказал Чибо, когда они поднимались по широким ступеням к улице. - Вот и следите, чтоб он и дальше так себя вел.

Перед ними вставал старый город. Через него шла широкая мощеная улица, повторяющая очертания пальмовых берегов залива. Почуяв добычу, со всех сторон слетелись наемные экипажи, запряженные пони и с чернокожими йеху на козлах. Однако Чибо не стал даже разговаривать. Он отправил своего негра в ближайшие ворота. Пока они ждали, один из отвергнутых пони зубами схватил Антони за рукав и порвал ему сюртук от плеча до локтя.

- Они плотоядны, - сказал Чибо и от души расхохотался. - Не смейся, Хуан, это запрещено.

Через несколько минут из ворот выкатился обитый материей экипаж с лоснящейся упряжкой.

- Да как ты смел, негодяй, явиться ко мне с веревочными постромками?! - обрушился Чибо на чернокожего возницу. - Чтобы мигом все поменял. Помпончики, пряжки и соломенные шляпы! Или хочешь отвезти домой записку с цифрой шесть?

Негр развернул экипаж и действительно мигом воротился, переменив сбрую и надев на своих скакунов шляпы от солнца. Это придавало им изящно-легкомысленный вид, словно обе кобылы - дамочки, не желающие показывать своих лиц. Чибо указал Хуану на козлы, экипаж тронулся.

- Так здесь заведено - если вы недовольны рабом, вы пишете на своей визитной карточке его имя, число плетей и отсылаете его домой с этой запиской, - удовлетворенно объяснял Чибо. - Карточку вам как правило присылают обратно с благодарностью. Обычай привносит в жизнь колониального сообществе некоторую упорядоченность. Помните о нем. Хозяина знать не обязательно. Это просто местная форма noblesse oblige [25] Положение обязывает (фр.) . - Чибо, ухмыляясь, указал на принаряженный экипаж и возницу в чистом белом сюртуке. Даже кнут был перевязан алым бантом.

- Теперь мы выглядим знатными господами, - сказал Чибо, откидываясь. - Voyer-vous, monseigneur! [26] Видите, мсье! (фр.)

Они прогрохотали через лабиринт узких улочек с бесконечными, тяжелыми, плоскими парапетами, белеными фасадами, зарешеченными окнами и неизменными патио. Ворота по большей части были еще закрыты.

Гавана повсеместно обнаруживала одно и то же выражение, словно насупленное лицо с одной прямой морщиной над бровями, возникшей от долгого смотрения на солнце. За закрытыми ставнями угадывался мрак высоких, бесшумных комнат, стерегущих прохладную тень. Редкие рабы с корзинами на головах проходили легкой вихляющей походкой - удивительно, как они исхитрялись разминуться в проулках. Женщины в черных кружевных мантильях возвращались от ранней обедни. То там, то сям водоносы прибивали пыль перед особо вычурными особняками с витыми железными воротами. Однако всякая вялая деятельность лишь предвещала неизбежное наступление полуденного зноя.