Томас Рид - Гаспар-гаучо. Затерявшаяся гора

Быстро спускалась ночь. Приходилось отложить переправу через салитраль на завтра. Следопыты спешились и сделали привал.

Настроение у всех было подавленное. Мысль о предстоящем переходе через болото, которое многих уже засосало, приводила их в уныние. Редко ночь казалась Чиприано такой длинной.

Они не подозревали, что находятся на правильном пути и вскоре откроют след, который приведет их прямо к цели.

Проснулись рано, позавтракали печеным мясом страуса и приготовились выступать.

Волей-неволей надо было пересечь бесконечную серую равнину – такую же неприветливую днем, как и вечером.

– Друзья мои, – сказал Гаспар, садясь в седло, – мы двинемся на запад и, держа путь по солнцу, во что бы то ни стало выберемся из салитраля. Иначе проблуждаем не одну ночь в проклятом болоте. Должен вам сказать, что мы рискуем, заблудившись, погибнуть от жажды, так как в салитрале нет питьевой воды. Но будем держать по солнцу – и все обойдется. Скорее в путь!

Поскакали рядом. По салитралю нет смысла ехать гуськом; кавалерийский эскадрон может здесь проехать развернувшись.

Копыта, запачканные в соли, оставляли белые отпечатки.

Гаучо беспрестанно поглядывал на солнце, боясь сбиться с пути.

Отъехали десять миль от последней стоянки. Гаучо так увлекся, высматривая на горизонте какое-нибудь деревцо или камень, означающий конец салитраля, что позабыл о солнце. Когда он вскинул глаза, солнце заволокло тучей, и на салитраль легла тень.

– Каррамба! – крикнул Гаспар, нахмурившись. – Счастье нам изменило.

– В чем дело? – спросил Чиприано. – Тебя беспокоит туча?

– Еще бы, сеньорито: мы пропали, если солнце не выглянет. На сегодня, по крайней мере, нужно оставить надежду. Туча затягивает весь горизонт.

Все трое с тревогой взглянули на восток.

– Увы! – воскликнул гаучо. – Мы заблудились…

– Почему? – удивился Людвиг, мало знакомый с пампасами.

– Потому что нельзя определить направление. Оглянись-ка и скажи, где восток и где юг. Ничего не разобрать. Вот почему мы заблудились и погибли… Будем теперь брести наугад, впотьмах, как слепые котята.

– Ничего подобного! – вмешался Чиприано, ехавший поодаль, о чем-то размышляя. – Ничего подобного, Гаспар, – весело повторил он. – Не придется нам брести наугад, как слепым котятам. В худшем случае умерим немного ход лошадей.

Людвиг и гаучо взглянули на него с удивлением. В особенности недоумевал Гаспар, не в силах догадаться, на что намекает парагваец.

– Оглянитесь-ка на тропу, проложенную нами, – она прямая?

– Да, – ответил Гаспар, – но только потому, что мы ехали по солнцу, и, если бы оно не скрылось, мы выбрались бы благополучно из этих проклятых мест. Но продолжай, сеньорито, я перебил тебя.

– Ничто нам не помешает ехать и дальше прямым путем, – заявил парагваец.

– Браво, Чиприано. Видно, ты знаешь пампасы лучше меня. Я не ревную: наоборот, горжусь, что ученик превзошел учителя.

Людвиг молча дивился словам двоюродного брата и радости гаучо.

– Вот что, друзья, – обернулся к ним Чиприано. – Двое, разъехавшись, остановятся, а третий, мысленно продолжив соединяющую их линию, поедет вперед. Время от времени повторяя этот маневр, мы сохраним однажды выбранное направление, тем более что благодаря соли отпечатки копыт видны издалека.

– Ты гений, Чиприано! – воскликнул Людвиг.

Не теряя минуты, Людвига выслали вперед; вторым тронулся Гаспар, а последним – Чиприано, выверяя на глаз прямизну пути.

На всякого незнакомого с положением вещей трое следопытов, гуськом продвигавшихся по салитралю с неравной скоростью, произвели бы странное впечатление. Казалось, что передний всадник спасается галопом от второго, а последний безнадежно отстает, понукая упрямую лошадь. Впечатление усиливалось тем, что Людвиг скакал молча, а Гаспар и Чиприано криком заказывали ему направление.

Вдруг Людвиг круто забрал влево.

– Правей! – заволновался Чиприано.

– Правей! – поддержал его удивленный Гаспар.

Людвиг, не обращая внимания на окрики, забирал левее.

Может, лошадь понесла, и он не в силах ее сдержать? Или ему стало дурно от продолжающегося действия электрических угрей? Гаспар и Чиприано терялись в догадках. Людвиг, проскакав еще триста ярдов, сорвал с головы шляпу и взмахнул ею, что-то возбужденно выкрикивая.

– Бедняга, – пробормотал Гаспар, – он не выдержал потрясенья и свихнулся! Каррамба! Еще один Гальбергер погиб. Лучше б ему умереть…

То же самое думал и Чиприано: брат его внезапно помешался.

Пришпорили коней, нагоняя злополучного юношу, но Людвиг надел шляпу, придержал коня и остановился, опустив голову. Что он предпримет?

Гаспар и Чиприано, подъехав ближе, сами чуть не обезумели – от радости… Впереди пролегала широкая тропа, вся изрытая белыми отпечатками копыт.

– Сюда, лентяи! – кричал им Людвиг. – Я сделал замечательное открытие.

Следы копыт, терявшихся вдали, принадлежали, вероятно, индейской кавалькаде.

Гаспар и Чиприано не смели высказать догадки вслух, но гаучо не выдержал:

– Браво! И ты, Людвиг, меня превзошел, да еще как! Теперь мы напали на верный след, и никакого солнца нам не понадобится до конца путешествия.

– А закончится оно, – добавил Чиприано, – в становище индейцев-тобасов, в палатке проклятого Агвары. О, как хотел бы я быть уже там!

– Терпение, друг мой, – посоветовал Гаспар. – Агвара не уйдет от тебя; мне почему-то кажется, что нам осталось немного пути. Дадим лошадям отдохнуть, а заодно посмотрим следы.

Все трое спешились и принялись изучать тропу. Она была истоптана лошадьми и людьми и вела на запад. Как попали сюда индейцы? До места остановки Людвига ничто не указывало на посещение салитраля такой массой народа.

– Краснокожие явились сюда как раз к началу торменты, – торжествующе сказал Гаспар, – она застигла их врасплох; здесь они отлеживались, пережидая бурю; вот следы тел. Теперь мы знаем в точности, сколько времени они провели здесь – от той минуты, когда мы проникли в пещеру и занялись тигром, до того как выбрались на свет. Видите, дорогу смочил дождик уже после ухода индейцев… Значит, они тронулись в путь, как только буря затихла. Итак, вперед. За ними!

Следопыты вскочили на коней и помчались бок о бок по индейской тропе.

Все трое спешились и принялись изучать тропу

Все затруднения рассеялись. Путь лежал, как на ладони, блестя кристалликами соли, вырытыми из-под грязи и тины копытами индейских лошадей.