Эжен Шаветт - Французский авантюрный роман: Тайны Нью-Йорка ; Сокровище мадам Дюбарри [сборник]

Пьер молчал.

— Я хочу еще раз увидеть Лоретту. Может, она умерла?

— Нет, клянусь, что она жива!

— Но что же случилось? Говори, умоляю тебя!

Граф снова промолчал.

— Ты молчишь! Понимаю… Что ж…

И он повернул лошадь.

Кожоль схватил ее под уздцы.

— Ты не поедешь, — отрывисто бросил он.

— Пусти, Пьер, — проговорил Ивон с едва сдерживаемой яростью.

— Поверь мне, ты должен отказаться от желания увидеть Лоретту!

Ивон вынул пистолет и взвел курок.

— Пьер, подумай о моем отчаянии. Ведь я буду вынужден убить тебя! — сказал он.

— Ступай, упрямец! Я хотел тебя избавить от этого! — грустно отвечал Пьер.

Копыта лошадей дробно застучали. Расстояние между заставой и улицей Мон-Блан покрылось мгновенно.

Шевалье подлетел к дому Сюрко, обезумев от отчаяния.

Кожоль еще раз остановил его, загородив собой дверь и последний раз повторив:

— Откажись видеть Лоретту!

Не отвечая ни слова, влюбленный отшвырнул его и вбежал в дом.

— Бедный Ивон! — прошептал Кожоль, бросаясь за ним. Ивон жил в этом доме целый год, и он хорошо знал все его закоулки, чтобы заблудиться в темноте. Дверь комнаты вдовы была распахнута настежь.

Бералек вбежал с криком:

— Лоретта! Лоретта!

Внезапно он отшатнулся, пораженный ужасом.

Мадам Сюрко лежала на кровати бледная и без движения.

— Умерла!

Адский хохот раздался ему в ответ. Затем послышался дребезжащий голос:

— О, нет! Не умерла! Она еще долго будет жить… чтобы мучиться… а иначе я не буду вполне отомщен!

Ивон поднял глаза и увидел за изголовьем кровати отвратительного старика с выражением мрачного торжества на лице.

Несколько минут Бералек рассматривал эту жуткую личность.

— Кто ты? — спросил он.

— Я — Сюрко, муж этой женщины, которого считали мертвецом! — захохотал старик.

Шевалье в ужасе отшатнулся.

— Ты лжешь! Лжешь!

— Спроси того, кто стоит у тебя за спиной!

Ивон обернулся и увидел Кожоля.

— Да, это правда, он действительно Сюрко, — сказал граф.

— Откуда ты это знаешь?!

— Лоретта сама подтвердила это мне, когда он предстал перед ней. Он вышел из подземелья Точильщика, куда тот его упрятал.

Ивон был близок к помешательству.

— Я убью его!

Но Кожоль стал перед ним.

— Во имя той, которая здесь лежит, я приказываю вам пощадить этого человека. Такова ее воля, и моя обязанность позаботиться об ее исполнении.

— Твоя обязанность, Пьер?

— Да, моя обязанность. Лоретта — моя сестра, а этот подлец, мой прежний лакей, заставил ее выйти за себя замуж под страхом эшафота, куда отправил мою мать.

— И ты не даешь мне убить его!

— Нет. Я поклялся сестре, что сохраню его жизнь.

Ивон без сил опустился на стул.

— Да, — продолжал Кожоль, — вот почему я не пускал тебя сюда, мой бедный друг. Я хотел оставить только себе ту ужасную истину, которую сегодня узнал от Лебика.

— Ты видел этого разбойника?!

— Ты все узнаешь, но надо торопиться. У нас мало времени.

— И мы оставим ее в руках этого мерзавца?

— Так надо…

Нагнувшись к уху друга, граф прошептал так тихо, что Сюрко не мог ничего расслышать:

— Ивон, не все потеряно, надейся!

Затем он подошел к Сюрко и, указывая ему на бездыханное тело Лоретты, произнес спокойно, но твердо:

— Лабранш, эта женщина сегодня два раза спасла тебе жизнь. В первый раз я готов был убить тебя, во второй я спас тебя от своего друга. Помни это. Не вздумай требовать у нее ответа за прошлое. Она так же невинна, как новорожденный младенец. В противном же случае — берегись!

Бросив прощальный взгляд на сестру, все еще скованную тяжелым обмороком, Кожоль увел шевалье.

Когда стук копыт донесся до слуха старика, он дико захохотал:

— А, похитители сокровищ! Вы украли у меня золото с помощью этой проклятой женщины и еще хотите, чтобы я не мстил ей! Она моя, она в моей власти. Моя, моя, моя! Я сам видел ее в постели с любовником. А они уверяют, что она невинна!..

Он остановился, задыхаясь от злобы.

— Неважно, если я потом умру!

И отвратительный старик, задыхаясь от жестокого предвкушения, протянул к Лоретте свои крючковатые руки…

В этот момент огромная рука мягко легла на его затылок. Старик задергал было головой, пытаясь высвободить шею, но исполинские пальцы медленно, страшно медленно обхватили ее и сжимали до тех пор, пока не раздался отвратительный треск позвонков…

…Вот что случилось с Кожолем, когда он бросился откапывать сокровище…

Граф вошел в помещение через отверстие, проделанное в печи дома Сюрко, и добрался до погребка, где так долго сидел в заточении.

Здесь он остановился в изумлении. Ковры, занавеси, мебель — все исчезло. Остались только голые стены, тускло отражавшие свет его фонаря.

Вдруг он споткнулся и упал в углубление, сделанное в земле.

— Я опоздал…

Кожоль вылез из ямы, освещая земляной пол фонарем. Он заметил, что все углы изрыты.

— Все похищено! — повторил он.

Неожиданно раздался громкий смех. Дверь погреба быстро захлопнулась, и лязгнул засов.

Опять Кожоль был в плену.

Он яростно бросился к двери. За ней слышался насмешливый хохот.

— Отвори, негодяй! — крикнул он.

— Ого, — отвечал голос, — это слишком грубое обращение к вашему другу Лебику!

— Чего ты хочешь за мое освобождение? — спросил он голосом, которому пытался придать твердость.

— Почти ничего, господин Кожоль, я, собственно, ничего не имею против вас… при случае… даже не откажусь услужить вам некоторыми сведениями. Я вам сейчас отопру, только дайте мне честное слово дворянина, что ничего не предпримете против меня и беспрепятственно отпустите после того, как мы с вами побеседуем.

Кожолю ничего не оставалось делать, как согласиться.

— Даю слово, — отвечал он.

Он услыхал лязг засова. Дверь отворилась и вошел Лебик, хохоча, как уличный мальчишка, выкинувший забавную шутку.

— Я был уверен, — произнес он, — что мышка попадет в мышеловку. Уже три дня, как я вас караулю.

— Зачем? — спросил Пьер.

— Да затем, чтобы отблагодарить за указание места, где искать сокровища!

— По-твоему, это я указал, где лежат миллионы?

— Вы не можете себе представить, скольких трудов и неприятностей стоил мне этот клад! Рассказать?

— Рассказывай.

— Охотно. Я думаю, что не стоит рассказывать, как он попал в руки к Сюрко и его приятеля от Дюбарри…

— Мой друг Бералек познакомил меня с некоторыми твоими похождениями, Баррасен.

— Видите ли, когда сокровище было похищено двумя приятелями, я задался мыслью непременно стянуть его для себя. Но в то время некто Фукье Тинвилль сильно интересовался мною. Настолько сильно, что я вынужден был бежать. В одно из таких путешествий я и познакомился с Точильщиком, моим дорогим другом.