Александр Дюма - Исповедь маркизы

Эта истина показалась девушке жестокой или спорной; она посмотрела на меня как бы с сомнением, а затем продолжала:

— Очевидно, моя бедная матушка не считала так, как вы, сударыня: она очень долго приходила в себя, и я не могла добиться от нее никаких разъяснений. Наконец, она немного успокоилась, то есть телесные страдания одержали верх над душевными; она почувствовала полнейшую слабость, но вновь обрела разум и сердце и могла говорить со мной.

Она очень стыдилась того, что должна была мне сказать; бедняжка понимала, что это необходимо, и, после того как она попыталась встать передо мной на колени, а затем уткнулась лицом в постель, ей, наконец, удалось рассказать мне свою историю.

Покинув стены Сен-Сира, матушка уехала к одной своей родственнице в деревню, расположенную в окрестности Фонтенбло; она была неимущей сиротой, очень красивой, очень доброй и очень прилежной. Родственница, взявшая девушку к себе, заставила ее заплатить за свое гостеприимство слезами и сделала ее настоящей мученицей. Матушка никого не видела, у нее не было ни подруг, ни друзей, и она работала с утра до вечера.

Однажды днем или, точнее, вечером некий господин, после долгой охоты заблудившийся в лесу во время грозы, попросил приютить его в маленьком домике. Он был радушно принят хозяйкой, обрадовавшейся возможности показать себя и блеснуть своим знанием светского этикета. Незнакомец был уже немолод, но остроумен и мил, его обращение и манеры подкупали; хотя этот человек был очень просто одет, он походил на вельможу. Гость чрезвычайно заискивал перед моей матушкой и еще больше любезничал со старой дамой; разумеется, он назвал свое имя. Он был дворянин, родственник и друг управляющего королевской охотой, который время от времени охотился вместе с ним на косулей и вепрей, когда его величества не было в королевской резиденции, что случалось часто.

Мужчина очень понравился обеим затворницам и попросил позволения снова приехать; он не упустил случая и начал ухаживать за моей матушкой без ведома ее мучительницы, очень скоро узнал о печальной участи девушки и воспользовался этим знанием, чтобы ее погубить. Кавалер принялся ее жалеть и постарался утешить, а затем завел речь о супружестве и поклялся, что женится на ней; когда матушка стала его уверять, что ее родственница никогда на это не согласится, он сказал:

«Что ж, раз эта особа хочет держать свою жертву при себе несмотря ни на что, мы вырвем у нее согласие; я увезу вас, и тогда она уже не сможет вам отказать».

Матушка этого не хотела и долго противилась; в конце концов, искуситель дождался момента, когда она, пережив ужасную сцену, не владела собой, воспользовался этим и похитил ее.

Дело было ночью, и они убежали, точно воры. Будущий супруг привез свою добычу в Париж, в глубь квартала Маре; он поселил ее вместе со старой служанкой в одном из домов и с необычайными мерами предосторожности стал приезжать к ней каждый день. Этот человек все больше завоевывал сердце моей бедной матушки, и она полюбила его по-настоящему, сначала из благодарности, а затем поддавшись его чарам, ибо, несмотря на свой возраст, он был обворожительным.

Каждый день этот человек придумывал очередной повод для того, чтобы отсрочить свадьбу: то у него не было документов, то надо было выполнить некие формальности, то следовало спросить согласия родителей, то предстояло закончить какое-то дело; он действовал столь искусно, что соблазнил девушку, и я появилась на свет прежде, чем священник благословил этот брак, которому так и не суждено было состояться. Наконец матушка поняла, что ее обманывают; она потребовала объяснений, в чем ей не было отказано, но это отчасти открыло ей глаза на качества человека, которому она стала принадлежать. Обманщик признался, что соблазнил ее, что он не свободен и что его жена, которая старше, чем он, и больна, еще жива, но вряд ли она протянет долго, а как только его оковы падут, он женится на единственной женщине, которую когда-либо любил.

Увы! Матушка снова поверила дворянину и простила его. Мысль о том, чтобы погубить этого человека, ей претила. Она прожила таким образом два года, надеясь и продолжая ждать, не видя никого, кроме своего любовника и старой служанки, занимаясь только моим воспитанием и выходя из дома лишь для того, чтобы отправиться в церковь. Несмотря на свое прегрешение, она находила утешение в Боге и возлагала на него все надежды.

Однажды утром мой отец должен был нас навестить, но не явился; целую неделю от него не было никаких вестей, а матушка не могла к нему пойти, так как не знала, где он живет. Она чуть не умерла от беспокойства. Наконец, пришло письмо. Оно было отправлено из Бордо; моему отцу пришлось спешно уехать, и он не знал, когда вернется, но указывал одно место, где матушка могла узнать более точные подробности. Вообразите, как она туда поспешила!

Ее отсылали к некоему деловому человеку. Он встретил матушку со скорбным видом, сильно напугавшим ее; в конце концов ей рассказали, что г-н де Бельфонтен, небогатый, но наделенный большими способностями дворянин, высказывал недоброжелательные соображения в адрес г-жи де Помпадур: он посмел дурно отзываться о ней, и, если бы один друг вовремя не предупредил его, то он бы уже оказался в стенах Бастилии. Господин де Бельфонтен, вынужденный сначала скрываться, а затем покинуть родину, успел только поручить этому услужливому человеку позаботиться о нашей судьбе; каждый месяц он должен был передавать деньги, способные удовлетворить наши нужды, в ожидании возвращения отца и его оправдания. Матушка страшно огорчилась, но снова приняла услышанное за правду: ее доверие к моему отцу еще не было подорвано. Она пролила много слез, а затем заявила, что хочет с ним встретиться и ей должны сообщить, где он находится, на что поверенный отца ответил, что непременно это сделает.

Матушку долго вводили в заблуждение разноречивыми вестями; она стала терпеливо ждать, моля Бога вернуть ее дочери отца и даровать ей счастье, обеспечив мне имя и положение.

Прошло несколько месяцев; в конце года наша пенсия уменьшилась, так как этот дворянин разорился. Пришлось уволить служанку; затем, по мере того как я росла, нам пришлось работать. Терпение матушки было неиссякаемым; смирение придавало ей сил. Несмотря на кончину г-жи де Помпадур, г-н де Бельфонтен не возвращался; у него находилось множество доводов, и он по-прежнему кормил матушку обещаниями. Бедная матушка продолжала надеяться и ничего мне не говорила! Она скрывала от меня все свои огорчения.

Наконец недавно она, как обычно, отправилась за нашей скромной рентой. Деловой человек с подобающим в таком случае видом заявил, что пришла пора сказать правду и не обманывать ее больше. По его словам, теперь, когда я выросла, я уже ни в ком не нуждалась, у меня было ремесло, и я могла позаботиться о себе сама, тем более будучи красивой девицей, прибавил он.