Александр Дюма - Исповедь маркизы

— Сударь, госпожа дю Деффан прибыла из Пале-Рояля.

— Я это знаю, сударь, — сухо ответил мой муж.

— Ее королевское высочество Мадам поручила мне доставить маркизу домой.

— Мадам!.. Как! Мадам ужинает в Пале-Рояле?

— Где же ей еще ужинать, сударь, раз она там живет?

Довод был превосходным; маркиз широко раскрыл глаза и не произнес ни слова.

— Мадам не отпускала от себя госпожу дю Деффан до последнего момента; она от нее без ума и желает часто с ней встречаться, но встречаться наедине, и все из-за маршальши де Клерамбо, ревниво относящейся к фавориткам Мадам. Ее королевское высочество говорила о вас своему досточтимому сыну; она добилась для вас аудиенции, и вас примут сегодня после совета.

Господин дю Деффан был потрясен этими церемониями и милостями; у него не возникло даже тени сомнения, и г-н де Лозен ловко продолжал обманывать его. Мне же было стыдно, и я чувствовала себя неудобно; решив положить этому конец, я встала, сослалась на мучившую меня усталость, сделала реверанс и удалилась в свою комнату.

Мне рассказали, что г-н дю Деффан наговорил множество глупостей Лозену, пребывающему в восторге от того, что в эту минуту происходило, и радующемуся возможности поймать такую дичь, столь легкую для него, чья репутация по этой части установилась еще шестьдесят лет тому назад. Они расстались наилучшими друзьями, и гнев моего мужа прошел; он лелеял самые радужные надежды относительно своего будущего и своих честолюбивых чаяний. Провожая гостя до передней, г-н дю Деффан в заключение сказал:

— Я буду иметь честь поблагодарить ее королевское высочество после встречи с господином герцогом Орлеанским, не так ли, сударь?

— Как вам будет угодно, — ответил хитрец, — я не сомневаюсь, что ее королевское высочество охотно вас примет, и все пройдет так, как вы желаете.

Лозен ушел, потирая руки, довольный собой и интригой, которую он разжигал. У него был свой умысел; несмотря на почтенный возраст, г-н де Лозен, как известно, стремился к любовным приключениям; увидев молодую, совершенно неискушенную провинциалку, довольно красивую и не слишком глупую знатную женщину, не посягавшую на сердце принца, он счел ее достойной добычей и решил, что, коль скоро ему удастся устранить со своего пути господина регента, то он избавится по крайней мере от одного соперника, причем соперника опасного. Герцог старался изо всех сил, но г-н дю Деффан повел себя так, что мне достались оба кавалера. Разумеется, мой муж содействовал этому не нарочно; это случилось само собой, волею случая и в силу стечения обстоятельств. Господин де Лозен тратил все свое время на то, чтобы наводить на меня скуку. Что касается господина герцога Орлеанского, то я должна признать, что с ним мне не было скучно.

Господин дю Деффан был великолепно принят господином регентом, не скупившимся на знаки благоволения. Мой муж так сбивчиво говорил о Мадам и ее милостях, что принц ничего не понял либо не пожелал понимать.

Его высочество пожаловал маркизу ответственную должность в Лангедоке — назначение, якобы игравшее в провинции важную роль и фактически ничего не значившее. Регент приказал г-ну дю Деффану немедленно собраться в дорогу, не говоря, куда его посылают. Господину герцогу Орлеанскому не составило труда увидеть, что мой муж глупец, и он обошелся с ним соответствующим образом. Я очень стара, давно овдовела, и г-н дю Деффан принадлежит истории, на что он нисколько не рассчитывал при жизни, а я, признаться, не рассчитывала тем более; поэтому я должна сказать последующим поколениям правду. Я ее говорю — это одно из немногих удовольствий, которые оставляет нам старость, и мне было бы очень досадно его лишиться.

Отъезд г-на дю Деффана был незамедлительным; мой муж не мог и подумать о том, чтобы взять меня в столь важную поездку.

Перед отъездом он успел побывать у герцогини де Люин и попросить ее присмотреть за мной.

За отсутствием матери или мужа мне требовалась тетушка; по понятиям провинции и прежнего двора, я была еще слишком молода, чтобы появляться в свете без провожатого,/внушающего к себе почтение.

Герцогиня восприняла это очень болезненно и напустила на себя недовольный вид, как обычно, когда оскорбляли ее стыдливость, ибо, не считая подобных случаев, она была очень доброй.

— Присматривать за госпожой дю Деффан, дамой, которая вхожа в Пале-Рояль и которую сегодня должны представить в Люксембургском дворце? О нет, сударь, нет, увольте. Разве о ней не пекутся госпожа де Парабер, госпожа де Фаларис, госпожа д’Аверн и вся эта стая господина герцога Орлеанского?

— Но, сударыня… Я не знаю… Я не думаю… К тому же она имеет честь быть вашей племянницей.

— Конечно же, это моя племянница! Я всегда буду ее принимать в таком качестве, если только она не вынудит меня поступать иначе, — при условии, что она будет приезжать ко мне одна либо перестанет выставлять себя напоказ всему Парижу. Большего от меня не требуйте.

— Однако, сударыня, в Люксембургский дворец ездят и почтенные дамы, чтобы поклониться господину регенту…

— Очень немногие… очень немногие. Они делают это в особых обстоятельствах и бывают в покоях Мадам, в покоях госпожи герцогини Орлеанской; когда эти особы впервые являются в Люксембургский дворец, их представляет госпожа герцогиня де Сен-Симон, придворная дама госпожи герцогини Беррийской, а не госпожа де Парабер; эти особы, сударь, входят через парадную, а не заднюю дверь. Фу! Вам не следовало бы такое допускать…

Господин дю Деффан перебил герцогиню, что было весьма неучтиво, и с самоуверенным видом произнес:

— Мне известно многое, о чем вы не ведаете и впоследствии узнаете, сударыня; поверьте, я не поступаю безрассудно и госпожа дю Деффан делает все с моего ведома. Не спешите судить, вы еще увидите!

— Я очень рада, сударь, очень рада; тем не менее, если вы не обратите на это внимание, то у вас, именно у вас, будет много хлопот.

— Я подумаю, госпожа герцогиня, — ответил маркиз с пошлой, легкомысленной и глупой улыбкой, присущей людям с непомерным тщеславием, — я подумаю, ведь мне скоро уезжать.

— Это неподходящий момент.

— Не я его выбирал.

— А! И кто же? Ваша досточтимая супруга?

— Не допытывайтесь, сударыня, мне не велено этого говорить, и позвольте мне откланяться; моя карета уже ждет меня.

Герцогиня покачала головой и, взмахом руки отпуская моего мужа, добавила:

— Ступайте, сударь, ступайте, я вас не держу, но очень боюсь, что вы вступаете на ложный путь. По крайней мере, мне не придется укорять себя за то, что я промолчала. Будь моя племянница де Шамрон еще жива, я бы написала ей не задумываясь, но, поскольку ее больше нет, я могу обращаться лишь к вам; вы глухи и слепы, и это беда. Однако я обещаю вам приложить все усилия, чтобы не допустить того, чего справедливо опасаюсь. Скажите госпоже дю Деффан, чтобы она меня не забывала. Я ваша покорная слуга.