Юдифь Готье - Завоевание рая

— Ты храбрец, и ты прав, — сказал Кержан, обнимая Парадиса. — Вот это дело, а уныние никогда ни к чему не приводит. Теперь, господа, я должен распроститься с вами. Я уезжаю сегодня же ночью с Бюсси и его добровольцами в Пондишери. Мы отправимся сухим путем, потому что нет больше кораблей. Если у вас есть поручения в столицу, сообщите мне их через час. Я вам говорю: до свидания. Что бы там ни было, дело должно скоро решиться; и ваше заключение приходит к концу. Ваш недостойный тюремщик должен будет оставить свое место. Так до свидания же, господа, и будьте молодцами!

Пожав руки своим друзьям, молодой офицер быстро удалился.

По дороге в Валдаур, за стенами Пондишери, стоит хорошенький квадратный домик, весь утопающий в тени деревьев. Над нижним этажом возвышается только бельэтаж, а вместо крыши устроена терраса, окруженная светло-розовыми перилами. Окна выходят на галерею, которая тянется вокруг дома и поддерживается снизу четырехгранными колоннами; ее круглые колонны поддерживают в свою очередь переднюю часть крыши. Все выкрашено в нежный розовый цвет, оттененный светло-зеленым.

Внутреннее убранство дома просто и изящно: в нижнем этаже большая комната служит столовой; по стенам ее стоят диваны с подушками. В бельэтаже — спальня; пол в ней устлан зелеными циновками; большие окна, выходящие на галерею, украшены занавесками. В библиотеке немного книг, но все они потерты от употребления. Уборная вся отражается в зеркале, которое занимает целый простенок. В боковом здании находятся конюшни и людские.

Маркиз де Бюсси поселился в этом домике, устроенном семейством французского коммерсанта, который приехал в Индию искать счастья. Но от этой семьи осталась только одна молодая девушка, Марион. Сирота, ради средств к жизни, отдает дом, единственное наследство, благородным офицерам и, в случае надобности, заведует хозяйством в качестве экономки.

Марион — грациозная сиротка, с кроткими, голубыми, как незабудка, глазами. Наик, одетый в длинную белую рубашку, подпоясанную у талии красным кушаком, с кисейной чалмой на голове, с серебряными браслетами на голых руках, с ожерельями из крупных бус на шее, имеет теперь отличный вид. Марион, Наик, два солдата да несколько черных слуг для кухни и конюшни — вот все домочадцы молодого капитана, принужденного сильно экономить в ожидании осуществления своих надежд, основанных на будущем и составлявших все его достояние.

Несколько дней спустя после прибытия в Пондишери, Бюсси ждал кавалера Кержана, который должен был прийти за ним, чтобы представить его господину Дюплэ. Он был взволнован и немного растроган. Прислонившись к галерее первого этажа, он думал о Франции, покинутой, быть может, навсегда, и видел снова свою добрую мать там, в далеком Суассоне. Ах, если бы действительно исполнились его честолюбивые мечты! С каким восторгом он окружил бы ее, дорогую маркизу, роскошью, соответственной ее сану, и доставил бы ей после печальной молодости счастливую старость! Чтобы достигнуть этого, нужно прежде всего постараться понравиться губернатору Индии, внушить ему доверие, стать под его руководство. Что такое в сущности этот Дюплэ? Прежде всего, простой купец, чиновник компании с самым скромным окладом. А между тем в несколько лет он приобрел не только себе состояние, но и поправил дела компании, которой угрожала гибель, когда он приехал в Индию. Теперь он почти король: он получил дворянскую грамоту и крест св. Людовика, и его известность стала быстро расти. Правда, он был гениален, он делал чудеса и не раз, покинутый всеми, успевал спасать колонию. Но Бюсси также чувствовал себя способным на великие дела, если представится случай выполнить их. Да, быть замеченным Дюплэ — вот первый шаг навстречу счастью.

— В полном параде? Превосходно! — воскликнул только что вошедший Кержан. — Мой дядя строг относительно этикета: я забыл вас предупредить об этом.

И он не без острого чувства зависти восхищался изяществом и грацией своего товарища, в его царственном голубом сюртуке с золотым галуном, из-под которого виднелись жилет и красные панталоны. Он любовался его белой, женственной рукой и красивой ногой, обтянутой шелковым чулком.

— Вы великолепны! — сказал он со вздохом. — Вы похитите сердца всех наших красавиц.

— Не насмехайтесь! — сказал Бюсси. — По-моему, я ужасен в этом военном мундире, состоящем из сочетания кричащих цветов.

— Если мундир нехорош, то вы, несомненно, скрашиваете его. Но, будьте покойны, мы еще успеем выказать всю нашу грацию, в каком нам будет угодно костюме, на ближайшем балу у губернатора.

Марион подала Бюсси шпагу и треуголку; и молодые люди отправились пешком.

Стояла чудная погода. Муссон дул теперь правильно. Принося частые дожди, он освежал воздух: и все расцвело и зеленело. Бюсси восхищался Пондишери, который казался огромным парком.

— Это Версаль, — говорил он, — но Версаль тропический, с гигантской растительностью, великолепие которой не мог себе представить король-Солнце.

— Мы теперь в благородном квартале, — сказал Кержан. — Внутри стен город не так свеж и приятен, хотя и очень разукрашен моим дядей. Все пространство вокруг Пондишери, от моря до реки Арианкопан, шириной в милю, образует полукруг в шесть миль длиною; оно окружено прочной изгородью из кокосовых и других пальм, укрепленной снизу алоэ и огромными кактусами, которые делают ее непроницаемой. Это — очень надежная оборона от кавалерии, а пехота изорвалась бы в клочки, стараясь пробраться сквозь нее. Такая изгородь прежде окружала земли, пожалованные французам местными принцами. Ее называют также пограничной изгородью. Нужно посмотреть ее: это очень интересно.

— Значит, здесь живет избранное общество?

— Избранное и среднее: всякий, кто имеет какой-нибудь доход, считает за честь жить в изящном квартале. Кроме того, так как колония прежде всего торговая, то купцы пользуются некоторым уважением; и общество поневоле очень смешанное.

— Разве Людовик XIV не объявил, что человек благородного происхождения не унижает своего достоинства, занимаясь торговлей с купцами Индии? — сказал Бюсси. — Таким образом, это является для них как бы привилегией.

Хотя и не было толкотни, по аллеям сновали взад и вперед всевозможные экипажи: паланкины, которые несли черные, сопровождаемые тремя рядами телохранителей в белой одежде; роскошно раскрашенные и лакированные носилки, которые несли ливрейные лакеи; колесницы с золоченой крышей, запряженные быками; наконец, большие кареты с ажурной решеткой наверху и с занавесями, расписанными гербами. Иногда, ворча, торопился верблюд с гонцом на спине или слон шел, опустив и изогнув хобот, повинуясь палочке «магу», сидевшего у него на шее и коловшего его в ухо; а на спине у него восседал какой-нибудь индусский вельможа; красный чепрак, вышитый на углах, развевался и хлопал при каждом огромном шаге слона.