Юдифь Готье - Завоевание рая

На рейде, так близко, как только позволяла глубина, стояли на шпринге три английских парохода и бросали бомбы; но сильное волнение мешало меткости выстрела, тогда как из крепости выстрелы попадали в цель без промаха. Несмотря на это, в пустынных улицах падало множество гранат; и вдруг губернатора чуть не сбил с ног отряд солдат и сипаев, которые в ужасе убегали от догонявшей их бомбы. Сопровождавшие Дюплэ офицеры, видя, какая опасность грозит их начальнику, крикнули ему, чтобы он посторонился; но он спокойно продолжал двигаться навстречу бомбе, которая, разорвавшись, обдала его пылью и дымом.

Когда облако рассеялось, он обратился к солдатам, остолбеневшим от удивления и беспокойства, и сказал им улыбаясь:

— Вот видите, детки, это совсем не так опасно.

Потом Дюплэ продолжал путь, сопровождаемый восторженными приветствиями. Вскоре он прибыл на бастион св. Иосифа, который находился со стороны, противоположной морю. Там он остановился и приблизился к бойнице, чтобы получше рассмотреть приготовления врага.

Минуту спустя он сказал, обратившись к офицеру:

— Положительно, это не хитрость: англичане решили вести атаку со стороны болота и затопленных лугов, которые в этом месте служат нам такой хорошей защитой. Они, без сомнения, надеются, что эта грязь защитит их от нашей вылазки, и, кажется, совсем забыли, что она для них так же непроходима, как и для нас, и что они там завязнут. Они деятельно подвигают свою работу; но не нужно давать им так легко работать киркой. Будьте добры, передайте драгунам, с д’Отэйлем и Парадисом, гренадерам де ла Туша и капитану Бюсси, с его волонтерами, приказание выступить и напасть на них, окружив болото.

И Дюплэ остается на своем месте, покуда готовится и совершается выступление, чтобы следить глазами за успехом. Вот колонна выступает из ворот, потом разделяется на два дивизиона, которые проходят между траншеями. Каждый направляется своим путем к неприятелю, скрываясь за неровностями почвы и лесом. В течение долгих минут дивизионы исчезают из глаз Дюплэ, потом он снова видит их и опять теряет из виду.

Вдруг у него вырывается крик горя и досады: самый сильный дивизион идет неверной дорогой; он избрал самый длинный и дурной путь.

— Что они делают, несчастные? Кто же их ведет? — в отчаянии восклицает он. — Их артиллерия завязнет; и враг заметит их раньше, чем они успеют стать в оборонительное положение.

В английском лагере раздаются звуки труб; англичане наскоро собирают войска; и когда французы с трудом справились со своей ошибкой, перед ними уже стояла вся неприятельская армия.

С двух сторон открывается страшный огонь, и облако быстро охватывает и скрывает поле битвы. Не имея возможности больше видеть, Дюплэ слушает. Он хорошо различает более близкие и громкие выстрелы своих пушек, которые грохочут без перерыва.

Иногда облако разорвется и откроет часть поля битвы; то проскачет кавалерист, махая руками, то видно, как несколько солдат поправляют орудие, то сверкнет сабля в руке полководца; потом снова опускается пушистая и мягкая мгла непроницаемой стеной.

Но вот со стороны французов пушки вдруг умолкли; слышна только приближающаяся беспорядочная перестрелка.

«Они отступают, — думает Дюплэ. — Что же они могли в самом деле сделать против всех английских сил?»

Он наклоняется, беспокойно прислушиваясь, так как, конечно, при отступлении царит беспорядок. Во всяком случае, сильное смущение необъяснимо, так как враг не преследует их и скоро даже прекращает стрельбу с этой стороны. Колонна возвращается. Дюплэ видит, как она появляется из облака и спешит в город, на этот раз уже верной дорогой. Тогда он покидает свой наблюдательный пост и несется в галоп к бастиону «Бесстрашный», через который входят солдаты.

Они уже возвращаются шумными толпами, черные от пороха, окровавленные, но скорее опечаленные, нежели испуганные.

Дюплэ остановился; у него сжалось сердце от какого-то предчувствия; он не смеет спросить, но ему кажется, что вокруг него шепчут имя Парадиса.

— Парадис в плену? — восклицает он быстро, двинувшись вперед.

Все отворачивают голову, никто не отвечает, — и вот по мостовой раздаются мерные тяжелые шаги: четыре солдата несут на скрещенных ружьях человека, покрытого знаменем.

Губернатор соскакивает на землю и бросается к нему.

— Ранен!

Он отбрасывает складки знамени и хватает еще теплую, но безжизненную руку Парадиса. Головы всех обнажаются, царит глубокое молчание.

— Умер!

Это слово раздирает душу Дюплэ: тем не менее, он еще не хочет верить и кладет руку на храброе сердце, которое больше уже не бьется. Потом, с помутившимися от слез глазами, он долго смотрит на своего старого инженера, столь верного, столь преданного, которого он так любил и который так хорошо понимал его. Не видно раны, сгубившей его: пуля, очевидно, попала в сердце. Парадис кажется спящим; только он очень бледен и это в первый раз, так как, несмотря на климат Индии, он всегда сохранял свой яркий цвет лица.

Но Дюплэ мужественно подавляет свое горе. Не следует, чтоб смущение и расстройство, вызванное этой смертью, долго продолжались.

— Солдаты! — сказал он. — Нас постигло жестокое несчастье. Но нужно храбро переносить суровые законы войны. Тот, который покинул нас, обладал большой славой и был нашим самым драгоценным помощником. Правда, город остается без инженера. Ну, так я сам заменю его. К счастью, я имею некоторые познания в математике, а в молодости изучал фортификацию; следовательно, могу взять на себя руководство защитой и не ударю в грязь лицом. Проливая справедливые слезы о смерти этого героя, вы не должны забывать вашего долга. Подумайте о ваших братьях, которые в эту самую минуту бьются с врагом и, благодаря вашему отступлению, имеют дело с целой английской армией. Поспешим прикрыть их возвращение, чтоб нам не пришлось по нашей вине оплакивать новое горе.

Вторым дивизионом командовал Бюсси. Не зная, какая участь постигла первый, он продолжал подвигаться вперед.

Молодой офицер был великолепен в бою, полный воодушевления и в то же время хладнокровия; он обладал таким верным взглядом и такой быстрой решимостью, что солдаты относились к нему с полным доверием.

Ему удалось завладеть шалашами, прогнать врага из траншеи, которую он должен был взять, и произвести смятение в рядах англичан, которым также пришлось оплакивать потерю одного важного офицера: не стало капитана Брауна. Бюсси держался в завоеванной позиции, покуда не увидел, что огромные силы бросились, чтобы овладеть ею. Тогда, угадывая, что вторую колонну постигла какая-то неудача, он приказывает отступить и, несмотря на смертоносный огонь, удаляется, не нарушая порядка. В ту минуту, когда из города выезжал отряд к нему на помощь, волонтеры уже входили в полном порядке, неся раненых и мертвых.