Йунус Дидар - Реки счастья

— А вы, ребята, кажется, не местные? О! Какие люди! Или не люди, в общем, привет, Маннелиг. Так и скитаешься по пустыне? Что решил туристам Тральфамадор показать? Зарабатывать начал? Ну, это правильно. Даже проклятым нужно на что-то жить.

— Это не туристы. Это Мессия.

— Мессия? Вот здорово! Мессия — это хорошо. Вы уж помогите бедняге Маннелигу, а то сколько лет мыкается по белу свету, как неприкаянный. Туристы, не туристы, а ведь есть что показывать, если вы понимаете о чём я. Какие у нас сады! Птицы поют, ручьи, фонтаны, цветы всякие, и всё такое прочее. Жаль, что ты не можешь зайти к нам в гости, Маннелиг.

— А почему он не может зайти к вам в гости?

— Потому что Тральфамадор — оазис. А он вроде как проклят, Маннелиг, не Тральфамадор. В общем, Маннелиг не может войти в оазис. Проклятье — штука серьёзная.

— Да. Тральфамадор — единственное место в Тартаре, куда я не могу войти.

— А какие у нас фрукты! Спелые, сочные. Извини, Маннелиг, можешь не слушать.

— Но где же находится прекрасный Тральфамадор?

— Вон ту скалу видишь? Вот прямо на её вершине. Фрукты просто великолепны.

Путники поднялись на вершину скалы по узкой дороге и прошли через распахнутые настежь ворота. Летучий Тартарец остался снаружи.

— А где же сад? — удивился Хромой, — Только песок и какая-то древняя башня. Может я что-то путаю, но, по-моему… Маннелиг, можешь заходить, тут нет сада.

— Куда же он делся? Фрукты, деревья, фонтаны и всё остальное? Только двор залитый солнцем! — негодованию бывшего губернатора не было предела.

— Может у тех зелёных человечков спросить? — предложил Хромой, указывая на людей в зелёных плащах, сидевших на песке.

— Где же прекрасные сады Тральфамадора! — проорал Тимур прямо в ухо одному из местных, никак не отреагировавших на появление двадцати шести чужаков.

— Вот они, — ответил зелёный человечек, — указывая на пространство вокруг.

— А есть в этих садах что-нибудь кроме песка и камней?

— О да! Прекрасные деревья, фонтаны, певчие птицы.

— Да где всё это, чёрт возьми!

— Везде, — мечтательно продолжал зелёный человечек, — вокруг разливается неописуемое благоухание, листья шелестят на ветру.

— Так. Я всё понял. Вы, ребята, поменьше на солнышке днём сидите, может и садов поменьше станет. Перегреваться вредно. И тот паренёк из колодца похоже тоже лучиком по головушке получил изрядно.

— Это не хорошо, — сказал Киса.

— Это очень нехорошо, — согласился Санджар, — Если здесь нет сада, может и воды не оказаться, и тогда у нас будут большие неприятности.

— С этими блаженными разговаривать дальше бесполезно. Можно в башню сходить. Если там есть кто-нибудь, у кого хватило ума не сидеть на солнце, — предложил Тимур.

Двери были открыты. Путники вошли.

— Есть кто живой?

— Есть!

— Где?

— Наверху!

— Мы идём!

— Воды захватите!

— А где она?

— В бочках под лестницей. Принесите одну.

Киса ближе всех стоявший к бочкам поднял одну и стал подниматься по узкой винтовой лестнице, но, поднявшись на несколько ступеней, мерзко сквернословя, отдал бочку Полифему, сославшись на то, что та слишком тяжела для него.

— Ну что, Киса, печень пошаливает, пятьдесят два года — не шутка и погода нынче сухая? — довольно ухмыляясь, осведомился Слепой, пробивавшийся вперёд, расталкивая товарищей. Когда те, кому он при этом наступил на ноги поинтересовались что это он делает, Слепой ответил, что ему обязательно нужно оказаться выше Полифема.

— Как вы думаете, что случится, если он выронит бочку?

Бочка действительно была довольно увесистой, поэтому Полифем медленно но верно был оттеснён в конец шествия.

Наверху их встретил апатичный человек. Он сказал, что его зовут Пилигрим. Когда же его спросили, — «Куда же, к чёртовой матери, подевался прекрасный сад, по слухам, имеющийся в наличие на Тральфамадоре?» — он ответил:

— Сад? Сейчас всё будет.

Пилигрим долго искал что-то среди пустых горшков, а потом заявил:

— Закончилось. Придётся спуститься в подвал. Вы пока можете тут осмотреться.

Пилигрим ушёл вниз. Путники стояли у бойниц и созерцали пустыню. Поэт смотрел в подзорную трубу.

— Я вижу Гору, с деревом на вершине, и какие-то развалины к западу от неё. Да. Точно. Это город. Послушай, Маннелиг, как он называется, или назывался?

— Это Безымянный Город. Он лежал в руинах за долго до строительства Великих Пирамид Харлина, даже за долго до того, как предки строителей Пирамид пришли в долину Фэлнайфа. Они обходили это место стороной, потому что ощущали тяготевшее над ним проклятие. Древние и зловещие тайны, которых не знает и не должен знать ни один смертный, таились среди стен, почти занесённых песками. Нет ни одной легенды настолько древней, чтобы в ней упоминалось название этого города или те времена, когда он был еще полон жизни. Ещё когда мои предки были пастухами, они остерегались этого места, и говорили о нём раз что шёпотом у костров. Это о нём безумец Аль-Хазред сказал:

Кое-кто, всё же, отваживался забираться туда, в надежде чем-нибудь поживиться, или из любопытства. Но возвращались немногие, да и те сходили с ума. Так что скоро все стали держаться подальше от этого города. Но я однажды туда заглянул, уже после того, как был проклят, разумеется. Решил, что хуже уже не будет. Ошибался. Всегда может стать хуже. В этом городе ты чувствуешь себя ещё более проклятым. Атмосфера там такая.

— А что это за каменный лев с человеческой головой?

— Это Сфинкс. Он такой же древний, как Город, а может ещё древнее. Говорят, его построили зелёные человечки с Тральфамадора, но это неправда. Зачем им строить каменного льва с головой человека?

— А куда делся нос?

— Никто не знает, а Сфинкс молчит. Молчит и смотрит на мелких и суетливых людишек. И пусть молчит. Если он заговорит, ничем хорошим это не кончится.

Вернулся Пилигрим. Он принёс горшок, наполненный какой-то зелёной субстанцией.

— Достаточно проглотить ложечку вот этого, и сад появится, — заявил хозяин.

— А не отдадим ли мы концы от этого зелья, добрый человек?

— От одной ложке не отдадите.

Пилигрим первым попробовал субстанцию. Гости последовали его примеры. Затем они спустились по лестнице, вышли из башни и, действительно, оказались в саду. Огромная луна плыла в пурпурном небе, усыпанном яркими звёздами. Воздух был наполнен множеством ароматов, знакомых и неизвестных. Птицы самых разных форм и цветов сидели на деревьях. Поэт протянул руку к ближайшей ветке. Он сорвал плод. Это была малина размером с увесистое яблоко, на вкус напоминавшая землянику. Лев лежал рядом с ягнёнком и ласково его вылизывал. «Здрасте!» — проорал гигантский попугай, словно выдутый из цветного стекла. Он светился изнутри, будто проглотил на ужин фонарь.