Карен Мейтленд - Проклятие виселицы

Он рассмеялся снова, открыто и искренне, и Рафа, против его собственной воли, потянуло к этому человеку.

— Так что же ты скажешь, парень? Останешься здесь и проведешь всю жизнь мальчиком для битья у своей семьи или поскачешь со мной и заставишь мужчин уважать себя за храбрость и кулаки? Конечно, не буду тебя обманывать, куда бы ты ни поехал, ты услышишь достаточно шуток на свой счёт. Мои спутники станут издеваться над тобой так, что ты захочешь разбить им головы. Но если будешь бить сильнее, скакать быстрее и сражаться храбрее, чем они, тогда эти рыцари назовут тебя братом и своими мечами прогонят любого, кто скажет хоть слово в насмешку.

Но Рафа и не требовалось больше убеждать.

Это двое сидели под огромным звёздным куполом. Джерард рассказывал о поместье Гастмир и о своих любимых родителях. Его отец покинул поместье и оставил Джерарда за главного, когда отправился с королём Ричардом на Священную войну. Джерард отчаянно пытался поехать вместе с отцом, но тот и слышать об этом не хотел. Долг сына - остаться, присматривать за матерью и поместьем. А когда они оказались одни, отец добавил:

— Я не хотел бы, чтобы твоя бедная мать потеряла сына и мужа в одной битве. А так, скорее всего, и будет, ведь мне придётся отвлекаться от боя, наблюдать, как сражаешься ты, и я вряд ли смогу защищаться.

— Тогда почему ты теперь едешь в Святую землю? — спросил Раф. — Твоя мать что, умерла?

Джерард покачал головой, затем запинаясь заговорил.

— В нашей деревне живёт одна женщина, и я ... я когда-то любил её. У неё есть дар ясновидения. Она рассказала мне, что отец скоро окажется в смертельной опасности. Его мысли обращаются ко мне, он отчаянно нуждается в моей помощи.

— А ты доверяешь той женщине? — спросил Раф.

Джерард долго молчал, пристально глядя на звёздное небо.

— Знаешь ли ты, что люди называют звёзды разными именами? Кто-то ведь смотрит на то же самое небо, но видит в нём совершенно иные очертания, других существ? Раньше я думал, что знаю истинные названия звёзд, но если все люди называют одни и те же предметы разными именами, откуда мы знаем, какое из них настоящее? Думаешь, есть у звёзд имена, известные только им? — Он обернулся и яростно схватил Рафа за руку. — Мой отец нуждается во мне, и я должен идти к нему. Я никогда не прощу себя, если узнаю, что мог бы спасти его, но не спас. Если есть хоть малейшая возможность ему помочь, я должен это сделать, понимаешь?

Раф кивнул, хотя на самом деле он этого не понимал. В свои семнадцать лет он не мог представить подобную любовь или привязанность к какому-либо человеку, и уж конечно, не к своему отцу. Но сейчас, спустя годы, он наконец-то понял, на что способен мужчина ради любви.

Но в итоге все оказалось напрасно. Джерард прибыл в Акру слишком поздно, чтобы спасти отца, но той ночью, той славной звёздной ночью, этим двум молодым людям казалось, что невозможно потерпеть неудачу. Они с Джерардом сидели рядом в оливковом саду. Темнота трепетала стрекотом цикад. Тёплый воздух поднимался от земли вокруг них, окутывая летними ароматами дикого чабреца. А они сидели и говорили, и говорили, обо всём и ни о чём, пока их не свалила усталость и они заснули как младенцы в колыбели на посеребрённой луной земле.

Наутро крестоносцы ушли. Раф ехал верхом на муле, пока для него не удалось купить лошадь.

Отец Рафа сумел пробормотать что-то похожее на благословение: "Береги себя, мальчик". Они поскакали прочь, и Раф не оглядывался, ему не на что было смотреть.

Мать немедленно вернулась в дом, пытаясь навести там порядок после того, что учинили буйные рыцари. Когда она кратко прощалась с Рафом, глаза у неё оставались такими же сухими и безжизненными, как выжженная солнцем трава. Она уже не оплакивала своих кур. Они теперь только груда костей в котле. Так о чём ещё плакать?

Раздумья Рафа прервал пронзительный свист, и он увидел тёмный силуэт плоскодонки, подгребающей прямо к нему по реке. Он поднялся и чуть не упал, ноги свела судорога. Раф пошевелил ногами, пытаясь вернуть им чувствительность. Будь проклята эта английская погода.

Паренёк с болота на этот раз прибыл на более длинной посудине, чем лёгкий коракл, и когда он передавал Рафу верёвку, руки у него были потные, несмотря на холодную ночь. Судя по всему, пассажир нисколько не помогал ему грести. Но когда Раф схватился за холодную ладонь священника, чтобы помочь выбраться на берег, он понял, что тот скорее был бы помехой мальчику, чем помощью — такие нежные и изящные маленькие руки покрылись бы волдырями после нескольких взмахов вёслами.

— Мальчик сказал, ты посадишь меня на корабль. Где же он? — Священник дрожа озирался вокруг, словно в самом деле думал, что большое морское судно может пришвартоваться где-то здесь, на реке.

Не обращая внимания на этот вопрос, Раф обратился к мальчику:

— Спрячь лодку на другой стороне острова. Когда священник закончит, я приведу его назад и крикну совой. Как только услышишь крик, веди лодку сюда.

Он передал мальчику корзину с едой, на которую тот жадно глядел с тех пор, как причалил.

— Постарайся не слопать всё, священнику тоже понадобится немного еды в дорогу.

Парнишка кивнул, однако Раф сомневался, что к их возвращению в корзине останется что-либо кроме крошек. Он улыбнулся и похлопал мальчика по плечу. Раф помнил, каково это — быть вечно голодным мальчишкой, и не жалел для него еды. Но священник наверняка огорчится.

— Сюда, святой отец. И накинь капюшон; я думаю волосы у тебя уже отросли достаточно, но всё же имеющий глаза заметит твою тонзуру.

Он помог священнику выбраться на берег и указал на тропу, ведущую к поместью.

— Но где же корабль? — повторил священник, боязливо всматриваясь в каждое дерево и куст, словно ожидал, что из-за них вот-вот выскочат солдаты.

— Когда закончим здесь, мы вернёмся на лодку и отвезём тебя на корабль.

Священник застыл.

— Но нам нужно идти сейчас же, немедленно, иначе корабль уйдёт.

— Я сказал, ты никуда не пойдешь, пока не проведешь обряд над телом Джерарда.

Заметив, что священник собирается возразить, он схватил его за руку и потащил за собой, рыча ему на ухо:

— Послушай, без меня ты не сможешь добраться до корабля, поэтому если не хочешь провести зиму, скрываясь на замерзающих болотах, или лежать закованным в цепи в какой-нибудь сырой и вонючей темнице — лучше следуй за мной и помалкивай.

Он торопил священника и чувствовал, что тот сопротивляется каждому шагу, но Раф тянул его легко, как ребёнок тряпичную куклу. Он остановился перед воротами поместья, отворил их так тихо, как только мог и, заглянув в них, убедиться, что двор пуст. Никого. Он затащил священника внутрь и быстро повёл к сводчатым аркам под Большим залом.