Ксавье Монтепен - Замок Орла

– Так вы отказываетесь поклясться, что будете хранить полное молчание?

– Да, мессир.

– Почему же?

– Потому что первым делом, будь мне дана свобода, я пошла бы и рассказала героям, которые считают вас своим другом, кто такой на самом деле Антид де Монтегю, хозяин Замка Орла.

– Поостерегитесь, девушка!

– Чего же, мессир?

– Вы моя пленница. И свободы, которой вы гнушаетесь, вам, возможно, придется ждать ох как долго.

– Вы устанете этого ждать раньше меня, мессир. У несправедливости есть предел, а у смирения – нет.

– Стало быть, вы исполнены смирения и готовы ко всему.

– Да, мессир, я исполнена смирения и готова ко всему, даже к смерти.

– И вы готовы без сожаления попрощаться со всеми, кто любит вас и кого любите вы, ведь вы их больше никогда не увидите?

– Будущее зависит не от вас или от меня, мессир, оно в руках Божьих.

– Значит, вы с легким сердцем готовы со всем расстаться?

– С легким или тяжелым – какая разница, лишь бы не пасть духом.

– Хорошенько подумайте, девушка, ведь это, быть может, навсегда…

– Ну и пусть навсегда, – твердо ответила Эглантина.

И с улыбкой прибавила:

– Быть может…

От выражения, с каким она произнесла эти слова – «быть может», Антида де Монтегю бросило в дрожь.

– На что же вы надеетесь? – вскричал он.

– На Бога, мессир!

– Бог ничего не сделает для вас.

– Кто знает…

– Я не боюсь ни Бога, ни людей! – резко бросил властитель замка.

– Это кощунство и ложь! – возразила Эглантина. – В тот день, когда Богу будет угодно избавить меня от вас, Он пошлет мне на выручку человека, при виде которого, мессир, вас бросит в дрожь, каким бы могущественным вы себя ни мнили.

– И кто же, – с усмешкой вопросил Антид де Монтегю, – кто этот человек?

– Капитан Лакюзон. Вам хорошо знакомо это имя, мессир, – едва заслышав его, вы уже бледнеете.

– Капитан Лакюзон считает меня самым верным своим союзником.

– Вы окружили свои измены непроглядным мраком, мессир, но довольно одной лишь искры – и тьма рассеется.

– Откуда же возьмется эта ваша искра?

– Кто знает… – повторила Эглантина.

– К тому же, – продолжал сеньор, – капитан никогда не догадается, где вы.

– Кто знает… – в третий раз промолвила Эглантина.

Невзирая на величественное и бесстрастное выражение, лицо Антида де Монтегю свело судорогой, на широком, выпуклом лбу обозначились глубокие морщины.

Он упал в широкое, украшенное гербом кресло и какое-то время невнятно бормотал себе под нос, словно чересчур озабоченный человек, который говорит сам с собой.

В его душе шла жестокая борьба самых противоречивых чувств, и следы этой внутренней борьбы отражались на его лице.

– Девушка, – через некоторое время сказал он, – вы только что сделали то, что до вас еще никто не делал и больше никогда не сделает: вы бросили вызов мне в лицо, вы говорили со мной с дерзкой надменностью, вы оскорбили меня. Но я не монстр, как вы, конечно же, полагаете, и я не стану мстить в ответ. Люди, которые привели вас сюда, желая оказать мне услугу за хорошую награду, поставили меня в неловкое до странности положение. Вы, сами того не желая, узнали тайну, а это вопрос жизни и смерти. И вам было бы должно умереть, ибо того, разумеется, требуют мои интересы и безопасность. Однако я не смею обрекать вас на смерть. Мне хотелось бы дать вам свободу. И я поверил бы одному вашему слову, хотя никому и ничему вокруг себя не верю. Я попросил у вас клятву – вы мне отказали и этим сами заперли дверь, которую я открыл перед вами. Что ж, ваша воля будет исполнена: можете сколько угодно мечтать о самопожертвовании – вы остаетесь моей пленницей…

– Я уже говорила вам, мессир, – прервала его Эглантина, – я принимаю это так же, как приняла бы смерть.

– Стало быть, придется мне вернуться к моему первоначальному замыслу, – продолжал Антид де Монтегю. – Вы останетесь заложницей – моей и моих союзников. Но здесь вам нельзя оставаться.

Услышав последние его слова, Эглантина вздрогнула.

– Вы уедете отсюда, – продолжал меж тем хозяин замка.

Девушка стала бледной, как полотно.

– Уеду? – переспросила она.

– Так надо.

– Боже мой, что вы намерены со мной сделать?

– Граф де Гебриан, мой могущественный союзник, к которому вас отвезут, подыщет вам надежную темницу, чтобы обеспечить ваше молчание.

– Что ж, пусть так! – как будто оживившись, проговорила Эглантина. – Какая разница, чьей пленницей мне быть – владетеля Замка Орла или графа де Гебриана. Я готова ехать хоть завтра…

– Нет, не завтра, милая моя.

Эглантину с ног до головы пронизала судорога.

– А когда?

– Нынче же ночью… прямо сейчас.

– Нынче ночью… прямо сейчас… о, нет, это невозможно!

– Невозможно? Почему же?

– Подождите хотя бы до завтра, мессир, умоляю!

Антид де Монтегю бросил на девушку подозрительный взгляд.

– Странное дело, – проговорил он.

И потом, уже громко, прибавил:

– Что за серьезная причина кроется за вашим желанием провести эту ночь в замке Орла? Чего вы ждете? На что надеетесь?

– Ничего не жду, мессир, и ни на что не надеюсь, – живо ответила Эглантина. – Да и чего мне ждать? На что надеяться? Мне всего лишь хотелось немного отдохнуть, я совсем обессилела, от усталости меня ноги совсем не держат.

– Отдохнете в шведском лагере. Потом, если вы не в силах идти, вас понесут…

– Кто же?

– Человек, которого я жду, он вами и займется.

– Но кто этот человек, мессир?

– Да вот он.

С этими словами Антид де Монтегю подошел к одной из двух картин, о которых мы уже упоминали, – тех, что висели справа и слева от входной двери в гостиную. Это был портрет в полный рост барона Гийома де Водри. Граф нажал на кнопку, спрятанную меж лепнины позолоченной рамы.

Послышался сухой треск разжавшейся пружины. Панель в стене целиком повернулась на невидимых петельных крючьях – за нею показался широкий проем, а за ним – непроглядная тьма.

– Капитан Брюне, – кликнул господин замка, – входите!

Из мрака потайного хода медленно возникла чья-то фигура – она сделала несколько шагов вперед и – вместо одного из головорезов Лепинассу перед Антидом де Монтегю будто выросла из тьмы высокая женщина, облаченная в жалкие лохмотья. При виде странной незнакомки Эглантина вскрикнула от испуга. Да и сам сеньор, невероятно удивившись столь нежданному явлению и подпав под власть местных суеверий, попятился назад.

– Что это значит? – прошептал он.

– Вы ведь не меня ждали, монсеньор? – бросила незнакомка.

– Кто вы, женщина?

– Я жалкая нищенка, все кличут меня Маги-ведьмой.

– Откуда вы набрались столь невероятной дерзости, что посмели проникнуть сюда и вынюхивать мои тайны?