Артур Ландсбергер - Опаловый перстень. Авантюра доктора Хирна

— Разве я могу в чем-нибудь отказать тебе? — сказала прекрасная Сара.

— А ведь у меня очаровательная жена, — шепнул бедный муж баронету, взяв его за локоть; Уилки учтиво поклонился в ответ.

Что же задумала эта женщина? Она подошла к столу, на котором лакеи уже поставили лимоны, лед, ароматические травы, французские и испанские вина.

— О чем это вы шепчетесь с сэром Робертсоном? — спросила она.

— Я делюсь с ним одним секретом.

— А не будет ли нескромным спросить…

— Нисколько. Я сказал, что твоя доброта равняется твоей красоте.

— У тебя сейчас будет повод это повторить, — сказала миссис Макдауэл, со значением посмотрев на мужа.

— Ты хочешь еще чем-нибудь порадовать нас, милая Сара? — спросил воодушевленный плантатор.

— Да. Сегодня все отчего-то неразговорчивы. Если хотите, я расскажу вам одну историю.

— Отлично.

— Восхитительно! — съязвил подошедший Гарри. — В довершение семейного пира можно еще впасть с детство и поиграть в невинные игры! В «птицы летят», например, или в «короли».

— Гарри, — одернул его плантатор, пытаясь придать строгость голосу.

— Я, командир! — продолжал дерзить молодой человек, приложив руку ко лбу, как будто отдавая честь.

— Гарри — такой забавник! — умилилась его сестра, ослепленная любовью к брату.

— Здесь только я один и забавляю, — ответил Гарри.

— А разве я не могу веселить публику? — вставил сэр Уилки, подходя к молодому человеку.

Появление гиганта разом охладило пыл Гарри, напомнив сцену, в которой он играл далеко не завидную роль. Он сейчас же отошел в угол и, ворча, с ногами забрался в кресло.

— Господин режиссер, — сказала миссис Макдауэл мужу, — можете давать третий звонок: пьеса начинается.

— Отлично! — Макдауэл три раза хлопнул в ладоши.

— Поднимайте занавес! — крикнул, не утерпев, Гарри.

— Конечно, — продолжала миссис Макдауэл, не переставая выжимать в хрустальный бокал сок лимона, — я буду рассказывать не подлинную историю. Это… как бы вам сказать, это как сказка из «Тысячи и одной ночи». Предупреждаю сразу, никаких намеков на реальных лиц, которые могут найти в ней мои слушатели, на самом деле нет и быть не может.

Эти слова и далеко не добрый взгляд, брошенный на собравшихся, заставили Шарля насторожить уши. Доверчивый Макдауэл, напротив, пришел в восхищение.

— Браво! — вскрикнул он. — Я обожаю сказки. А вы, сэр Уилки?

— И я их ужасно люблю, — ответил баронет.

— Ну, я начинаю, — сказала миссис Макдауэл. — Жил-был на свете принц, красавец-раскрасавец… Его так и прозвали в народе — Красавец. Он был сыном могущественного короля. Когда он стал молодым человеком, родители задумали его женить. Но ни одна из принцесс соседних государств не была достойна его, а красавец принц уже начинал скучать. Тогда король созвал совет. На этот совет пришил министры, вельможи и самые известные ученые той страны. Вердикт был очевиден: скука принца пройдет, как только он женится. Однако поиски невесты ни к чему не приводили. Помог случай.

Однажды Красавец встретил девушку удивительной красоты. Ее крестная мать, добрая волшебница, назвала ее при рождении Утренней Зарей, одарила красотой и дала какую-то бумагу, всю покрытую непонятными иероглифами. По словам феи, эта бумага должна была принести огромные богатства Утренней Заре и ученому, который разберет иероглифы и станет ее мужем. Однако до сих пор не нашелся еще такой человек, и Заря путешествовала со своим отцом по разным странам в поисках своего суженого.

Куда бы они ни приезжали, отец Зари тут же извещал жителей города о цели своего визита. Многие хотели завладеть несметными богатствами и приходили попытать счастья. Чаще всего это были старые и некрасивые ученые мужи, от одного вида которых девушке делалось не по себе. К счастью, ни один из них не смог разобрать значения иероглифов, что радовало девушку.

Принц (вы, конечно, поняли, что он влюбился с первого взгляда) узнал о том, что Утренняя Заря возвращается домой, на родину, и решил приложить все усилия, чтобы понравиться прекрасной девушке. А чтобы чувства девушки были искренними, чтобы быть уверенным, что она полюбит его не за титул, а за его прекрасную душу, он поехал инкогнито. Принц путешествовал в скромном костюме и выдавал себя за простого бакалавра, умеющего разбирать самые диковинные письмена. К счастью, отец Зари, тонкий дипломат, сразу понял, что имеет дело с королевской особой. Только он не догадывался, почему эта особа скрывает свое истинное имя, и прибегал ко всевозможным хитростям, чтобы заставить мнимого бакалавра выдать себя. Но тот не менял своего решения. Он по уши влюбился в прекрасную Зарю и мечтал, чтобы она сама призналась ему в любви. Поэтому он не говорил своего имени и при каждой новой попытке отца Зари разоблачить его восклицал: «Я палеограф! Покажите мне вашу рукопись, я смогу разобрать самые трудные иероглифы». Но отец Зари, как я уже вам говорила, был тонкий дипломат…

Миссис Макдауэл остановил звон разбившейся чашки. Она оглянулась. Ее муж брал другую чашку с серебряного подноса.

— Да что с вами? — деланно удивилась Сара. — Моя сказка не имела чести понравиться вам?

— Она меня возмутила! Но, предупреждаю вас, эти намеки ни к чему не приведут. Я не откажусь от своей цели.

— А у вас все еще есть цель?

— Да, есть, — старик начал выходить из себя, — вы ее хорошо знаете, и будьте спокойны, ваши проповеди не изменят моих планов о будущем моей дочери.

— Что же это за планы?

— Нэнси выйдет замуж за джентльмена.

— Не за американца, значит? — спросил Гарри.

— Нет, не за американца. И уж точно не за такого глупого и тщеславного хлыща, как вы, Гарри Палмер.

— О! — вскрикнул Гарри. — Недурно!

— Одним словом, мадам, — продолжал плантатор, — претендент на руку Нэнси Макдауэл должен принадлежать к знатному роду, быть богатым и занимать видное место в обществе. У кого есть уши, да услышит!

И старик ушел, сильно хлопнув дверью.

— Ну, месье Леконт, — сказала невозмутимым тоном миссис Макдауэл, — теперь вам известны условия. Хотите попробовать?

— Позвольте узнать, — поспешно сказал молодой человек, — я подал каким-то своим словом или поступком повод думать, что у меня есть столь наивные мечты?

— О, вы несправедливы к себе! Но успокойтесь, эти мечты вызывались в вас искусственно.

— Мадам… — сказала Нэнси, поднявшись с места.

— О, милочка, сохрани Бог, чтобы я тебя обвиняла! Мои слова относятся не к тебе.

— Не ко мне, не к мистеру Леконту… Так к кому же?

— Да, к кому же? — повторил Шарль.

— Или вы слишком слепы, — продолжала тем же насмешливо-спокойным тоном миссис Макдауэл, — или я плохая рассказчица. Неужели вы не догадались по началу… оно так ясно…