Энн Перри - Блеск шелка

Да, из-за ее ошибки Юстиниан больше не мог заниматься врачеванием, однако он заслужил право интересоваться подробностями ее жизни, в том числе ее браком с Евстафием, который, по его мнению, должен был принести ей счастье и безопасность. Но к чему на самом деле привел их союз, Юстиниан так и не узнал. Сейчас Анна была преисполнена решимости обелить имя своего брата и добиться его освобождения. Но этого было так мало, чтобы отблагодарить его за все, что он для нее сделал!

Анна осознавала, что опасно задавать вопросы о религиозных разногласиях, когда воздух пропитан враждебностью и предчувствием опасности. Однако ей не удастся узнать, кто убил Виссариона, если она не станет проявлять активность.

Что известно Константину? Разумнее всего начать именно с ответа на этот вопрос.

Епископ был в комнате, выходящей окнами на внутренний дворик, где вода блестела в лучах яркого летнего солнца, а тень под арками дарила прохладу. Судя по всему, Константин уже полностью оправился от недуга.

– Что я могу для тебя сделать, Анастасий? – спросил он.

– Я думал о том, что вы не щадя сил помогаете малоимущим и тем, кто попал в беду, кому не дают покоя сердечные раны и муки совести… – начала Анна.

Епископ улыбнулся. Его плечи чуть расслабились, словно он ожидал чего-то более серьезного и опасного.

– Моя лекарская практика сейчас достаточно обширна и успешна, и благодаря доходам, которые она приносит, я обеспечен всем необходимым, – продолжала Анна. – Мне бы хотелось посвятить часть своего времени заботе о тех, кто не может оплатить мои услуги… Надеюсь, вы укажете мне, кто более всего нуждается в моей помощи. – Она на мгновение заколебалась. – Возможно, вы захотите, чтобы я немедленно пошел с вами?

Глаза епископа расширились, лицо озарилось радостью.

– Это воистину благородное желание. Я принимаю твое предложение. Начнем прямо завтра. Я не знал, что делать дальше, но Бог ответил на мои молитвы, прислав тебя, Анастасий.

Удивленная и обрадованная его ответом, Анна расплылась в улыбке.

– С какими недугами мы вероятнее всего столкнемся? Какие травы мне захватить?

– С голодом и страхом, – ответил Константин невесело. – А также с заболеваниями легких и желудка и, несомненно, с кожными хворями, вызванными нищетой, насекомыми и грязью. Бери все, что сможешь.

– Завтра я приду, – пообещала Анна.

Она сопровождала Константина по крайней мере два дня каждую неделю. Они бывали в самых бедных районах возле доков, в узких, тесных закоулках. Там было много больных – особенно в летнюю пору. Стояла жара, давно не было дождей, которые смыли бы нечистоты. Повсюду роились полчища мух. Было трудно лавировать между недугами духовными и плотскими. Еще сложнее было находиться так близко к Константину, ведь все, что Анна советовала пациенту, могло быть услышано епископом.

Часто пациент говорил:

– Я покаялся, почему мне не становится лучше?

– Тебе уже лучше, – обычно отвечала Анна. – Но следует также принимать лекарства. Они помогут.

И она пыталась вспомнить подходящих святых, к которым нужно было обращаться при определенных заболеваниях, и понимала, что сама себе не верит.

– Молись святому Антонию, – говорила Анна и наносила мазь. Ну, или выполняла какие-нибудь другие необходимые при данном заболевании процедуры.

Постепенно Анна перестала думать о том, что Константин пытается организовать уличные беспорядки. Она видела, что он любит людей и неустанно служит им. Его помыслы были чисты, а вера настолько сильна, что унимала страх, калечивший многие души.

Константин всегда находил слова поддержки и утешения: «Господь никогда не оставит тебя. Но ты должен верить. Не изменяй матери Церкви. И старайся поступать в соответствии с заповедями».

Анне отчаянно хотелось, чтобы рядом с ней был кто-то, кто знает больше, чем она, чья уверенность избавит ее от гложущих душу сомнений. Как же она могла отрицать такую потребность в других?

В конце одного особенно долгого дня, усталая и голодная, Анна с радостью приняла приглашение Константина пойти к нему домой и отобедать с ним.

Трапеза была довольно простой: хлеб, оливковое масло, рыба, немного вина и инжира. Но после нищеты, которую Анна наблюдала последнее время, изобилие было бы сродни кощунству.

Тихим летним вечером она сидела за столом напротив Константина. Было уже довольно поздно, факелы были зажжены и отбрасывали на стены желтоватый свет, вспыхивавший бликами на золотых окладах икон. Анна и Константин доели рыбу, и тарелки убрали со стола, остались только хлеб, масло и вино – и элегантное керамическое блюдо с инжиром.

Анна взглянула на старика. Черты его гладкого, безволосого лица заострились от усталости. Плечи сгорбились под грузом чужой боли.

Константин заметил ее взгляд и улыбнулся.

– Тебя что-то беспокоит, Анастасий? – спросил он.

Как же ей хотелось признаться ему во всем, снять груз вины, который иногда так давил на плечи, что Анне казалось: она не сможет стоять прямо. Но, конечно, она ничего не могла ему рассказать.

Константин внимательно смотрел на нее.

– Да, я обеспокоен, – произнесла она наконец, рассеянно кроша хлеб дрожащими пальцами. – Но, вероятно, многие сейчас испытывают нечто подобное. Недавно меня вызывали к императору…

Епископ выглядел озадаченным. Его лицо потемнело, но он не стал ее прерывать.

– Я поневоле узнал больше о его взглядах, – продолжала Анна. – Конечно, я не обсуждал с ним политические вопросы. Думаю, император решительно настроен на союз с Римом и будет добиваться его любой ценой, потому что считает, что если мы продолжим настаивать на расколе, то нам не избежать еще одного вторжения. – Она не отрываясь смотрела на Константина. – Вы лучше его знаете о том, в каком бедственном положении мы находимся. Что будет, если случится еще один Крестовый поход?

Тяжелая рука епископа, лежавшая на столе, так сильно сжалась в кулак, что побелели костяшки.

– Оглянись! – резко приказал он. – Что есть прекрасного, драгоценного, искреннего в нашей жизни? Что удерживает нас от греха алчности и жестокости, от насилия, которое лишает нас всего, что нам дорого? Скажи, Анастасий, что это?

– Познание Бога, – сразу же ответила Анна. – Нам нужен свет, который мы видели и никогда не сможем забыть. Мы должны верить, что он существует и что если жизнь прожита достойно, то мы можем стать его частью.

Тело Константина расслабилось, и он медленно выдохнул.

– Истинно так. – Улыбка разгладила напряженные, усталые складки на его лице. – Вера. Всего два дня назад я пытался донести эту мысль до императора. Сказал ему, что народ Византии не допустит осквернения того, во что мы верили с первых дней зарождения христианства. Если же мы признаем главенство Рима, Господь подумает, что мы готовы пожертвовать нашей верой, когда нам это выгодно.