Хайнц Конзалик - Янтарная комната

Беспокойство Вахтера росло. Он крепко сжал Янину руку, когда она хотела поправить ему подушку. Яна поразилась его силе.

— Я должен ее увидеть, — сказал он. — Понимаешь? Должен знать, что сделали с комнатой, после того как меня ударили. Двести двадцать пять лет никто не прикасался к стенам, за которыми присматривали Вахтеры, ведь кто-то из нашей семьи всегда там находился… А теперь они выламывают мозаику… для Эрны, «в память о Пушкине». Яна, помоги мне встать. Пожалуйста…

— Вы останетесь в постели, Михаил Игоревич.

— Яна.

— Вы останетесь в постели, герр Вахтер, — исправилась она. — Я схожу туда и посмотрю, что с Янтарной комнатой. Медсестра везде может пройти. — Она наклонилась и погладила небритую щеку. — Это была хорошая идея, Михаил Игоревич, — прошептала она ему на ухо.

— Яна!

— Нас никто не слышит.

— Не поэтому. Ты должна привыкнуть к тому, что меня не знаешь. Сегодня мы впервые познакомились.

В дверь постучали, и вошёл высокопоставленный офицер. Увидев у постели Вахтера медсестру Красного Креста, он остановился, но затем подошёл поближе.

— Вендлер, — важно представился он. — Я врач. Как вы себя чувствуете, герр Вахтер? Как голова? Я вижу, за вами хороший уход.

Он пристально посмотрел на Яну. Она потупилась и повернулась к полковнику медицинской службы 28-го армейского корпуса спиной.

— Это вы сделали мне перевязку, герр доктор? — спросил Вахтер. — Что с моей головой?

— Рваная рана средних размеров… Череп не поврежден. Слава богу. А перевязку вам сделал санитар.

Доктор Вендлер откашлялся, наклонился над головой Вахтера и проверил повязку. Она выглядела безукоризненно.

— Вы похожи на мусульманина, — попытался пошутить он. — Тюрбан вам идет. Правда ведь, сестра?

— Да, — коротко ответила Яна.

— Я должен выполнить одну просьбу. — Доктор Вендлер, похоже, относился к разряду любителей порисоваться. — Генерал фон Кортте просит прощения за отвратительное поведение своих солдат. Виновные будут наказаны. Как минимум, не получат отпуск. Генерал просил передать свои искренние сожаления.

— Спасибо, герр доктор.

— Генерал хочет вас навестить.

— Что с Янтарной комнатой?

— Не знаю. — Доктор пожал плечами. Янтарная комната интересовала его меньше симпатичной медсестры у кровати Вахтера. Яна сделала вид, что не замечает, как доктор пристально ее разглядывает. — А что может произойти с комнатой?

— Может, её уничтожили... разграбили…

— Подождите-ка, нахмурился доктор. — Что вы только что сказали, Вахтер? Немецкий солдат ничего не разрушает и не грабит. Ваше мнение о нашей пехоте...

— Простите, герр доктор, — перебил полковника Вахтер. Он уже понял, что ничего подобного произносить нельзя. Хороший немец никогда не станет критиковать армию фюрера. Это падение морального духа. Удар по обороноспособности. — На меня напали, когда я хотел помешать солдату выломать кусок из янтарной панели.

— Подумаешь, всего лишь небольшой сувенир… И не заметишь при таком-то количестве янтаря. Вы правда первым напали на солдата?

— Да. Он ковырял штыком…

— Ладно, ладно! — нетерпеливо махнул рукой доктор Вендлер. — Мы проведем расследование. Для этого и существует военно-полевой суд.

— Военно-полевой суд? — протянул Вахтер. Боль в голове усилилась. Военно-полевой суд означает, что будет слушание дела и солдата наверняка оправдают, поскольку он оборонялся. О выломанном янтаре даже и не упомянут. — Это обязательно, герр доктор?

— Решение будет принимать генерал. — Доктор Вендлер снова взглянул на Яну и облокотился на изголовье кровати. — Как вы сюда попали, сестра?

— Из госпиталя. Из штаба позвонили и попросили помочь, — молниеносно отреагировала она. Яна подняла голову и посмотрела доктору Вендлеру в глаза холодно и бесстрастно. — Я приехала во дворец на велосипеде. Можете проверить, он прислонен к стене.

— Ну и ну! Как будто здесь недостаточно санитаров! В госпиталь с фронта поступают тяжелораненые, за которыми нужен тщательный уход, а кто-то вызывает сюда сестру, чтобы ухаживать за штатским! Идиоты!

— Обратитесь, пожалуйста, к генералу, герр полковник, — холодно сказала Яна. Её сердце бешено колотилось, но внешне она была спокойна. — Кто-то позвонил из штаба…

— Я это уже слышал. — Доктор Вендлер отодвинулся от стены. — Как долго вы пробудете во дворце, сестра?

— Пока во мне будут нуждаться.

— Как вас зовут?

— Яна Роговская.

— Звучит очень по-русски...

— Я родилась в Мазуре. Город Лык в Восточной Пруссии.

— Я знаю, где находится Мазур! — вскинулся доктор Вендлер. — Сражение у Мазурских озер. Гинденбург разгромил русскую армию… В 1914-ом, в Первую мировую. Яна Роговская, видимо, у вас есть пара капель русской крови.

— Ни капли. — И тут Яна сказала то, чего Вахтер от неё не ожидал. — У меня есть документ с генеалогическим древом. С 1680-го года. Мои предки были бранденбургскими поселенцами. Хотите посмотреть? Он у меня с собой…

— Спасибо! Спасибо! — Доктор Вендлер махнул рукой, еще раз кивнул Вахтеру и вышел, поскрипывая сапогами.

Вахтер некоторое время лежал не двигаясь, но потом сел в постели.

— Потрясающе! Кто тебе подсказал идею с документом о генеалогии?

— Пожалуйста, не вставайте, герр Вахтер. — Глаза Яны светились от радости. — Как-то я прочитала в «Правде», что немцы сходят с ума по родословным. Каждый хотел доказать, что он истинный ариец и в его семье никогда не было евреев. Я вдруг об этом вспомнила.

— Ты…. Извините… Вы чудесная девушка, Яна. И были бы еще чудеснее, если бы позволили мне встать и сходить в Янтарную комнату.

Через несколько минут он стоял уже в зале, опираясь на плечо Яны. От потрясения Вахтер потерял дар речи, на его глазах выступили слёзы. Во многих местах деревянные щиты были оторваны, в янтарных панелях зияли ужасные дыры, декоративные розетки и гирлянды отсутствовали — при виде такого у него разрывалось сердце. Но зал был пуст. Немецкие солдаты ушли. После них осталась лишь грязь на обивке кресел и кушеток, следы сапог на полу, куча бумажек, банок и бутылок, а на одной обнажённой женской фигурке из янтаря висела табличка с надписью «Руками не трогать!»

— Немецкий солдат ничего не разрушает… — тихо повторил Вахтер слова доктора Вендлера. — А мы всегда гордились своим немецким происхождением. Теперь мне стыдно.

Он потупился и закрыл глаза. Яна не мешала ему переживать эту боль и молча стояла рядом, стиснув зубы. Да и что тут скажешь? Идет война, а завоеватели во все времена вели себя одинаково.

Оба вздрогнули, когда за их спиной хлопнула дверь. Они тут же обернулись и увидели входящего в зал генерала фон Кортте. Тот окинул взглядом зал и разочарованно пожал плечами.