Хайнц Конзалик - Янтарная комната

— Очень правильное и своевременное замечание.

Фон Хальденберге предложил им сигареты. Волтерс отказался, а доктор Руннефельдт взял с нескрываемым удовольствием.

— Точно. Там, где стреляют, всякое случается.

Это была явная насмешка над Волтерсом.

— Приступите прямо сейчас?

— С утра, герр генерал.

— Сколько человек вам потребуется?

— Не много. — Доктор Руннефельдт сделал три глубокие затяжки, задержал дыхание и резко выдохнул. — Иначе будут только путаться под ногами. Шесть, самое большее десять человек. Люди с чуткими руками. Работа очень тонкая, нужны люди аккуратные. У вас в армии есть художники?

— Надо проверить. И в лазарете спросить. Наверняка найдутся и художники. Но на это потребуется не один день.

Волтерс хотел спросить, почему на это потребуется не один день, но доктор Руннефельдт его перебил.

— Но мы немедленно снимем со стен Янтарной комнаты фанерные щиты. Для этого не нужны специалисты. — Он покосился в сторону. — Вы что-то хотели сказать, герр ротмистр?

— Нет!

Волтерс задрал угловатый подбородок. Он был оскорблён. Что себе воображает этот зондерфюрер? Зондерфюрер… даже не офицер! Это звание придумали, чтобы сотни штатских могли надеть форму. Оскорбление для офицерства. Для каждого бывшего кадета. И он хочет здесь командовать? Важничает и надувается, как индюк?! Правда, он таскает в кармане приказ фюрера, который даёт ему право проводить одобренную свыше операцию, но не даёт право обращаться с ротмистром, как с пастухом!

Ординарец принёс на подносе кофе и печенье. Серебряные кофейники, изящный мейсенский фарфор, начищенные до блеска серебряные столовые приборы. Имущество императрицы Елизаветы… во дворце полно было такого добра.

Доктор Волтерс взял кофейную ложку и стал пристально ее разглядывать. Потом перевернул чашку вверх дном и увидел скрещенные мечи. Действительно, настоящий Мейсен.

— И кофейники сделаны лучшими петербургскими мастерами по серебру, — насмешливо произнес фон Хальдерберге и приставил к глазу монокль. — Принадлежали ещё царю Петру Великому.

«Это мы тоже заберём, — подумал Волтерс, не обращая внимания на замечание генерала. — Всё заберём: иконы, серебро, коллекции драгоценных камней, люстры из золота, хрусталя и драгоценных камней в роскошных залах. Ничего здесь не оставим. Мой дорогой генерал, я точно знаю, какое огромное богатство находится в Екатерининском дворце. Доктор Руннефельдт не знает этого, вот и хорошо.Несколько самых старых и лучших икон будут потом висеть в моём рабочем кабинете… И мне не будет стыдно».

Услышав слова генерала Хальденберге, он прервал приятные размышления и вернулся в реальность.

— Ординарец проводит вас к герру Вахтеру, — сказал тот.

— Кто такой Вахтер? — удивился доктор Руннефельдт.

— Один сумасшедший, — небрежно махнул рукой доктор Волтерс. — Он ждёт в Янтарной комнате... Уже больше двухсот лет, по его словам. Семейная традиция. Воображает себя ее хозяином. Можно не обращать на него внимания.

— Но всё же я хотел бы с ним познакомиться. — Доктор Руннефельдт поднялся и потушил сигарету в позолоченной пепельнице императора Александра II. — Возможно, он даст нам ценные советы.

— Советы? Служащий музея — все равно что лакей, — надменно заявил Волтерс.

— Я буду рад любому совету. Служащий музея иногда знает о вверенных ему сокровищах больше директора. У меня был один смотритель зала, который обнаружил подделку. Мы, солидные эксперты, приняли её за подлинник и уже собирались подписать акт экспертизы.

Они молча попрощались, фон Хальденберге на короткое время поднёс пальцы ко лбу — не то отдал честь, не то еще что-то. Жест был явно двусмысленным. Дожидаясь ординарца в коридоре, они не разговаривали.

В Янтарной комнате сидел пожилой мужчина. Ординарец молча развернулся и ушёл.

Доктор Руннефельдт протянул руку, а доктор Волтерс демонстративно подошел к открытой янтарной панели и стал ее рассматривать, насвистывая песенку: «Так мы живём, так мы живём, так мы живём всё время…»

— Вы и есть герр Вахтер, верно? — дружелюбно спросил доктор Руннефельдт. — Герр генерал рассказывал о вас. Вы неразлучны с Янтарной комнатой?

— Да, — кивнул Вахтер и поинтересовался: — А вы — доктор Руннефельдт?

— Да.

— Из СС?

— Нет. Почему?.. Ах, это. — Он посмотрел на свою форму. Я руководитель международного отдела государственного музея в Берлине. Фюрер дал мне особое поручение. Я не солдат и не офицер, и до этого не носил форму. Теперь мне придали облик офицера СС и сделали зондерфюрером. — Доктор Руннефельдт пожал плечами. — Только поэтому я в форме.

Доктор Волтерс засвистел громче. Неслыханное дело, возмущался он про себя. Дружеский разговор с каким-то служащим. И его поставили командовать мной, ротмистром! А этот Вахтер! Его проверяли? Кто его проверял? Где его личное дело? Этот субъект может без зазрения совести наговорить что угодно, а на самом деле окажется советским агентом! Двести двадцать пять лет на службе у русских… И за эти годы он сам не стал русским? Кто в это поверит? Если на этого человека нет личного дела, надо как следует ему врезать, и тогда он расскажет всю правду про своё прошлое! Может, когда мы узнаем, кто он такой, у нас глаза на лоб полезут!

— Вы хотите разобрать Янтарную комнату и увезти? — спросил Вахтер. Он немного успокоился. Раз это не офицер СС, может, он не заберет комнату как трофей и она не исчезнет бесследно.

— Да, — ответил доктор Руннефельдт. — Завтра и начнём. Мы разберём комнату на отдельные панели, упакуем в специально приготовленные ящики и перевезём в другое место. Для этого нам выделят восемнадцать грузовиков. — Доктор Руннефельдт посмотрел в спину доктора Волтерса, который всё ещё свистел. Теперь это был парадный марш. — Вы нам поможете, герр Вахтер? — спросил он громко.

— Если это необходимо...

— Если кто и знает Янтарную комнату, как самого себя, так это вы.

— Самого себя я знаю меньше всего, герр доктор.

— Вы правы. Многие в отношении самих себя совершенно слепы.

Это был выстрел в сторону доктора Волтерса. Он понял это сразу, стиснул губы, и свист превратился в шипение.

— И куда вы повезёте комнату? — спросил Вахтер безо всякой надежды.

Однако доктор Руннефельдт откровенно ответил:

— В Кёнигсберг.

Мозг Вахтера лихорадочно заработал. Кёнигсберг. Восточная Пруссия. Янтарная комната останется на востоке! Есть маленькая надежда… поехать в Кёнигсберг вместе с ней. Доктор Руннефельдт не такой человек, который сразу же откажет. С ним можно договориться. Его напряженные отношения с доктором Волтерсом могут оказаться дверцей в будущее.

— Потом, после победы, её разместят в самом большом в мире музее. — Доктор Руннефельдт сделал широкий жест руками. — Янтарная комната будет его основной частью. Музей, который фюрер построит в Линце, станет храмом искусства на тысячу лет…