Хайнц Конзалик - Янтарная комната

— Это Янтарная комната, — тихо произнес один из этого десятка.

Доктор Руннефельдт пристально на него посмотрел.

— Вы о ней знаете?

— Только по фотографиям, но они не передают всего. Эта красота ошеломляет.

— Кто вы по профессии?

— Скульптор, герр зондерфюрер.

— Вот и замечательно. Во время отсутствия ротмистра Волтерса или меня будете старшим. Как вас зовут?

— Людвиг Гронау, герр зондерфюрер.

— Хорошо, Гронау. Будете подчиняться мне. — Он кивнул на Вахтера, который смотрел на скульптора критическим взглядом. — Это герр Вахтер. До сих пор именно он заботился о Янтарной комнате и неотделим от неё. Если у вас будут вопросы, обращайтесь к нему. И ещё: если герр Вахтер что-то предложит, расценивайте это как приказ. Он знает каждый камешек на стенах.

Доктор Волтерс держался теперь в стороне от доктора Руннефельдта. Он целыми днями занимался регистрацией оставшихся в Екатерининском дворце произведений искусства. С каждым часом он волновался всё больше. Количество ценных предметов во дворце превосходило все ожидания. С колотящимся от предвкушения сердцем он снова и снова просматривал длинный список. В нём было записано:

Свыше двухсот произведений искусства, среди которых известные в кругу искусствоведов весенние букеты из позолоченной филиграни и драгоценных камней;

огромная коллекция саксонского (мейсенского) и французского фарфора;

коллекция Екатерины II из пятидесяти икон, некоторые в золотых окладах с драгоценными камнями;

единственная в мире коллекция Петра I, основателя Петербурга. Только в ней одной было шестьсот пятьдесят икон. В коллекции были представлены все школы иконной живописи от зарождения иконописи. Их преподнесли в дар царю церкви и монастыри;

сорок пять потолочных росписей итальянской школы, а под ногами — бесценный паркет.

В роскошных комнатах висели огромные люстры из горного хрусталя и драгоценных камней, а в личных покоях Екатерины II обнаружились уникальные непристойности: резные позолоченные стулья с ножками в виде возбуждённых пенисов, деревянные подвесы для гобеленов в виде мошонок и спинка дивана с изображением вагины.

Доктора Волтерса поразило это изобилие произведений искусства. О них знал и Мюллер-Гиссен, ведь именно он все их зарегистрировал.

— Всё заберу! — пробормотал Волтерс себе под нос. — Всё! Ни один предмет не пострадает.

Конечно, фюрер в своём музее в Линце не будет выставлять резные пенисы, а Гиммлер или Розенберг, или ещё кто-нибудь — ах да, Геринг — их не получат, с восторгом размышлял Волтерс. Это я оставлю себе… ведь я могу это себе позволить. У меня большой дом. Почему бы там не устроить комнату Екатерины? Прекрасные непристойности будут поднимать настроение. И всё это бесценно.

Вечером он ужинал вместе с доктором Руннефельдтом в офицерском клубе штаба корпуса, съел половину цыплёнка, выпил лёгкого вина и чувствовал себя превосходно. Его не заботили мысли о солдатах, которые в тридцати километрах отсюда засели в траншеях и блиндажах и несли большие потери. Советские войска предприняли контрнаступление… их 42-я и 45-я армии штурмом пытались прорвать кольцо блокады. 23-я армия пыталась укрепиться на южном берегу Ладожского озера, чтобы обеспечить снабжение города по озеру. В Ленинграде начался голод…

— Когда прибудут грузовики? — спросил он доктора Руннефельдта, обгладывая куриную косточку. У него было хорошее воспитание, в отличие от английского короля Генриха VIII, который бросал обглоданные кости через плечо.

— Двенадцатого, — коротко ответил доктор Руннефельдт.

— Мы успеем к этому времени?

— Должны! Транспортная колонна Коха в нашем распоряжении на очень короткое время. Она предназначена для снабжения 18-й армии.

— Должен признаться, мне это не нравится. — Доктор Волтерс положил кость на тарелку и вытер жирные пальцы бумажной салфеткой. — Зачем Кох суёт в это дело свой нос? На каком основании?

— Янтарную комнату нужно доставить в замок Кёнигсберга, а там командует гауляйтер Кох. Это приказ фюрера. Вы подозреваете фюрера в дилетантизме?

— Слава богу, нет! — Доктор Волтерс наклонился вперёд. — Честно и между нами, доктор Руннефельдт, вы доверяете Эриху Коху?

— Меня волнует только Янтарная комната, — холодно отозвался Руннефельдт. — Критиковать гауляйтера Коха мне не положено.

Доктор Волтерс сменил тему. Ему не удалось ловить доктора Руннефельдта на слове.

Разборка Янтарной комнаты была утомительной работой, требующей много времени. Массивные панели нужно было осторожно снять со стен и разделить по стыкам швов, а розетки, гирлянды, фигурки ангелочков и головы воинов — аккуратно вытащить. Очень тонкая работа, и ни один фрагмент мозаики не должен был пропасть. Уже в первые дни после того, как немецкие войска вошли в город, стены дворца сильно пострадали. Солдаты выковыривали куски мозаики на сувениры. Всюду зияли дыры, несколько фигур, к которым прислоняли штыки, поцарапались или были повреждены. При взгляде на них у Вахтера заныло сердце.

— Позор, — несколько раз повторил Людвиг Гронау, увидев ужасные дыры. С Вахтером у него установились дружеские отношения. В его ловких руках ничто не пострадало при разборке. Он будто гладил янтарь, прикасаясь к нему. — Мне стыдно за моих товарищей.

— То же самое сказал и генерал фон Кортте. Ничего не поделаешь… — Вахтер разочарованно пожал плечами. — После войны всё отреставрируют, если доктор Финдлинг не займётся этим сразу. Во всяком случае, большая часть будет спасена.

— Если мы победим, Михаил.

— Ты в это не веришь?

— Ты смотрел хоть раз на карту России? От западной границы до мыса Дежнева на краю Сибири. И мы хотим её завоевать… эту бескрайнюю землю? Даже если мы займём Москву, Советы отступят за Урал. Затем в болота, в тайгу, в сибирские горы, в тундру и степь, до самой границы с Китаем. Генералы должны показывать Гитлеру карту всей России, а не ее часть. Там нас ждёт смерть, уже у Енисея, не говоря о Лене, куда мы никогда не доберемся.

— И что тогда будет с Янтарной комнатой? — спросил Вахтер подавлено.

— Ты получишь её назад. Не теряй надежду. Мы переместим её в другое место, чтобы защитить от разрушений. Рядом фронт, наступление остановилось. Посмотрим, что дальше будет…

— Если это кто-нибудь услышит, тебе конец, Людвиг.

— Я говорю это только тебе, Михаил. Вспомнишь мои слова, когда запахнет жареным.

Позже, в своей квартире, Вахтер обсудил этот разговор с Яной. Она всё ещё пряталась и лишь по ночам стояла у открытого окна и дышала свежим воздухом. В квартире ей не грозило наткнуться на Волтерса или Руннефельдта, им здесь нечего было делать.

Только один раз Вахтера посетил генерал Хальденберге, и Яна спряталась в туалете. К счастью, генерал пробыл не более четверти часа и удивился, насколько скромно живёт Вахтер, когда вокруг такая роскошь.