Хайнц Конзалик - Янтарная комната

— Мой отец сошёл бы с ума. — Король грузно шагнул на последнюю ступеньку лестницы. — Я разрешаю вашей Наталье сидеть за моим столом, раз она вас сопровождает.

Начался праздничный обед, о котором в берлинском дворце помнили ещё долго.

Царь сел справа, рядом с Софией Доротеей, фаворитка Наталья — слева от него, а король должен был сесть рядом с ней. Но Фридрих Вильгельм изменил порядок, занял стул рядом с Фикхен, а графу фон Булову приказал сесть с «белыми шарами», как он назвал декольте Газенковой. Как на эту замену отреагирует Пётр, ему было безразлично.

Он был хозяином дома, а дом короля Пруссии — обитель нравственности, без девиц лёгкого поведения, без любителей мальчиков и скользких подхалимов. Рядом с Фикхен, на подушках сидел кронпринц Фридрих, чтобы он мог видеть уставленный яствами стол. Вдоль стен выстроились лакеи, в глубине зала оркестр тихо играл музыку Генделя, Скарлатти и Шютца. При дворе знали, что на официальных обедах царь любит музыкальное сопровождение.

Пётр I имел прекрасный аппетит. Как и ожидалось, он мог не обратить внимания на салфетку из тонкого шелка, с ножом и вилкой обращался очень неловко, пролил соус и облизывал пальцы. Когда на его жилет брызнул сок из жаркого, он не смутился, а просто потер его большим пальцем и сунул палец в рот.

— Превосходный вкус, мадам, — сказал он Софии Доротее. — Фазан нежный, как женская грудь. Откусишь и чувствуешь во рту блаженство.

Он произнёс это так громко, что услышали все сидящие за столом. Принцесса Вильгельмина опустила голову и захихикала. Она сидела достаточно далеко от отца, иначе Фридрих Вильгельм ударил бы её через стол тростью.

Однако король всё-таки рассердился на слова царя, их можно было произнести в мужской компании, а не при дамах. Фридрих Вильгельм не привык сдерживать свой гнев и находил кого-нибудь, на ком можно отыграться. Его взгляд остановился на лакее, стоявшем у стены напротив него и прислуживал генералу Одоевскому. Бокал генерала был пуст, и это оказалось достаточным поводом, чтобы наказать лакея.

Когда царь садился за стол, его удивило, что рядом с приборами короля на столе лежат два пистолета, он даже хотел спросить, не боится ли король покушения во время еды. Теперь Петр с пораженно увидел, как король подскочил, схватил пистолет, вскинул его и прицелился в побледневшего и задрожавшего лакея.

— Подлец! — заорал Фридрих Вильгельм. — Не видит пустой бокал. Спит стоя.

Прогремел выстрел, но из ствола вылетела не пуля, а облако грубых кристалликов соли. Они попали бедному лакею прямо в лицо, оцарапав кожу. Он отвернулся, выбежал из зала и уже за дверью зарыдал.

Царь довольно оглядел сидящих за столом. Когда Фридрих Вильгельм сел и положил пистолет рядом с тарелкой, русские гости были поражены, а пруссаки не показывали эмоций и равнодушно продолжали есть. Им это знакомо, догадался Пётр. Одна из многих причуд прусского короля — надо взять её на заметку.

Князь Нетяев и генерал Одоевский обменялись быстрыми взглядами. Царь опять кое-чему научился, как делает это всегда и везде: он валил деревья, пилил доски, вырезал по слоновой кости, ковал подковы и выдёргивал зубы. Потом, в Петербурге, он вдруг начнет стрелять солью и будет радоваться при виде скачущих лакеев и пажей. Господи, защити Россию, ведь в пистолет может быть заряжена и пуля вместо соли.

После десерта король встал, и обед закончился. Дамы присели перед царем в низком книксене и покинули зал, мужчины остались и под предводительством короля перешли в курительную комнату, где их ждали коньяк, пиво и венгерское красное вино.

По знаку Петра в зале осталась его фаворитка Наталья Емельяновна, и взгляды всех мужчин остановились на её глубоком декольте. Фридрих Вильгельм выпятил нижнюю губу. Такому гостю не скажешь, что девице лёгкого поведения не место в кругу мужчин при дворе прусского короля.

— Ваш выстрел солью был впечатляющим, — сказал Пётр и засмеялся. Он обнял фаворитку за стройную талию и без стеснения шлёпнул её по заднице. — Это показывает вашу власть над людьми, вашу независимость и силу. У меня тоже есть жест, который всем понятен. Смотрите-ка, дорогие друзья…

Он схватил со стола серебряное блюдо, поднял его, обхватил обеими руками и начал закручивать — без какого-либо усилия, как бумагу. Газенкова захлопала, король, не отрывая глаз, смотрел на согнутое блюдо, и царь протянул ему эту серебряную трубку, как скипетр.

— На память, — улыбнулся он. — Теперь вы понимаете, почему малышка Наталья всегда со мной? Куда мне девать столько сил?

Он и впрямь как сибирский крестьянин, подумал Фридрих Вильгельм. А я наоборот, достойный глава семейства. Чёрт возьми, он грубее меня. Теперь это поняла даже Фикхен. Это утешает…

— Теперь к трубкам и коньяку, — скомандовал повеселевший Фридрих Вильгельм. Двое слуг распахнули двери в курительную комнату. — Позволим себе насладиться, дорогие господа, после этого будет смотр войск.

В декоративном парке построился Первый батальон Первого гвардейского полка. Гренадеры ждали короля и его гостя, царя из России. Для этого парада они тренировались неделями, унтер-офицеры и фельдфебели ругались и лупили солдат тростями, если они не шли строго по прямой или сбивались с ритма строевого шага, когда повороты вялыми, а боевые упражнения выглядели как игры с детским деревянным оружием. Командир гвардейцев, полковник фон Раммштайн, каждый день инспектировал войско и в течение часа наблюдал за муштрой.

Всё получалось превосходно, но он никогда не был доволен. Командир не должен быть довольным, от этого солдаты становятся безответственными и ленивыми. Следуя этому девизу, фон Раммштайн кричал на офицеров, они орали на фельдфебелей, а те ревели на гренадеров, как быки на бойне, и лупили их.

Теперь Первый батальон стоял на огромном строевом плацу в декоративном парке и ждал царя и короля. Эта демонстрация прусской военной подготовки была настолько важным мероприятием, что главный реформатор прусского войска, ещё в 1713 году произведённый королём Фрдрихом I в фельдмаршалы и этим поднятый на высшую ступень прусского общества, за день до приезда царя в Берлин лично провёл специальную проверку.

— Речь идёт не только о репутации! — сказал при этом старина Дессауер полковнику Раммштайну. — Мы должны произвести впечатление, что непобедимы. И что всё принадлежит нам — стоит только захотеть. Каждый должен исполнить свой долг. И с радостью. От этого зависит всё.

Полковник Раммштайн ответил:

— Вы правы, герр фельдмаршал!

Он намеревался передать это изречение Дессауера офицерам как новый девиз.

Леопольд фон Ангальт-Дессау ввел в армию много нового. Печально известная и пользующаяся дурной славой прусская муштра была его работой.