Дэвид Гиббинс - Последнее Евангелие

— Боюсь тебя разочаровать, Джек, — произнес Морис, убирая очки. — Пустое дело.

— Филодем?

— Похоже на то.

— А я-то думал, греческих философов всегда уважали! — удивился Костас.

— Далеко не всех, — заверил его Джек. — Многие образованные римляне, такие как Клавдий и Плиний Старший, полагали, что большинство греческих философов в Неаполе — обманщики и шарлатаны, нахлебники в домах богачей. Их сочинения буквально наводнили город. Возьми какую-нибудь книгу с полки в то время, и это наверняка оказался бы Филодем, а не один из великих мыслителей, почитаемых сегодня. Вспомните сами — сохранившиеся и расшифрованные в Средние века классические работы представляют собой вершину античных достижений, всего лишь малую часть в общем объеме. Отсюда заблуждение, что все древние философы обладали выдающимися умами. А чем современная наука лучше? На одного специалиста — десяток бездарностей! Все вокруг вдруг стали профессорами. Не повезло нам, что старина Кальпурний Пизон покровительствовал чудаковатому Филодему! Но что поделаешь.

— Молю Бога, чтобы здесь нашлось еще что-нибудь, кроме сочинений Филодема, — расстроенно пробормотал Морис. — А то получается, я обманул вас, зря отвлек от изучения останков корабля.

— Да что ты! Я бы ни за что не упустил возможность оказаться здесь, — страстно заверил его Джек. — Филодем — не Филодем. Какая, по большому счету, разница! А с кораблем все равно придется подождать неделю или две, пока не привезут основное оборудование.

— Очень жаль, — сказала Мария, опускаясь на корточки. — Всего лишь второсортный философ. А ведь кто-то пытался спасти его работы, когда началось извержение! — Мария обвела взглядом разбросанный на полу папирус.

— Может, и не пытался, — сказал Костас. — Вдруг, наоборот, решил избавиться от этого хлама, выбросить все?

— Или искал что-нибудь, как ты сначала подумал, — добавил Джек, оглянувшись на жутковатый скелет, его рука будто тянулась к бумагам в комнате. — Что-то есть особенное в этом месте… На кабинет греческого философа не похоже. По крайней мере точно не 79 года. Слишком много римского… Я почти уверен, это жилая комната, тайное убежище. Место, где можно жить по своим правилам, в своем мире, не беспокоясь, что скажут или подумают другие. К тому же вряд ли грек решил бы выбрать бюсты римских императоров как единственное украшение и любоваться ими, сидя за столом!

Морис снова включил вытяжной вентилятор. Индикатор загорелся красным светом.

— Пусть поработает еще пару минут, — объяснил Морис. — Думаю, мы сможем поговорить и при шуме. А здесь нас не услышат.

Вернувшись к входу, все столпились вокруг Джека с монетой. Он снова взглянул на статую, потом на монету, истертую с обеих сторон.

— Возможно, она была словно напоминание для старого солдата, пожилого человека, жившего здесь в 79 году, — прошептал Джек. — По-видимому, он служил императору Клавдию при вторжении в Британскую империю, а может быть, даже императору Германику за шестьдесят лет до извержения Везувия. Старый вояка почитал своего военачальника, а также его брата и отца. — Взволнованный, он замолчал. — И все-таки монета необычная…

— Почему? — спросил Костас. — Не спорю, находка отличная. Но я согласен с Марией — это всего лишь один сестерций!

— Видишь ли, хранение монет было рискованным делом, — сказал Джек. — В римский период люди особо не привязывались к старым символам власти, исключение составляло лишь коллекционирование. Опасались, что у них увидят атрибуты предыдущего императора. В то время монеты были чрезвычайно важным инструментом политической пропаганды, способом для нового императора представить себя, отстоять власть. На оборотной стороне монеты можно было увидеть памятные образы, прославляющие заслуги императора и его семьи.

— Иудейский триумф императора Веспасиана, — сказал Костас. — Монета из серии Judaea Capta. [14] Серия памятных монет, выпущенных в обращение в Римской империи Титом Веспасианом в честь захвата Иудеи и в честь разрушения иудейского храма в Иерусалиме в 70 г. Менора…

Джек ухмыльнулся:

— Отличный пример! Как же мы могли забыть! Эти монеты выпустили в обращение почти два года спустя после извержения Везувия. Еще один известный пример — издание монет императором Клавдием, изображения на которых прославляли покорение Британии войсками Клавдия в 43 году.

— Но эта монета прославляет отца Клавдия. — Костас взял сестерций у Джека и посветил фонарем, чтобы лучше разглядеть. — Кажется, что император совершенно бескорыстно, не преследуя какой-либо цели, выпустил эти монеты. Как трогательно! Мне начинает нравиться этот парень!

— Все не совсем так, — прервал его Джек. — Эта монета относится примерно к первому году правления императора Клавдия, то есть она была выпущена еще до того, как он мог чем-то похвастаться. Обращение к могущественному предку — эффективный способ подкрепить свои притязания на трон, напомнить людям о добродетелях родителя. В 41 году, когда Клавдия провозгласили императором, Рим только начал оправляться от четырехлетнего безумия императора Калигулы, который приходился Клавдию племянником. Единственное, чего тогда хотелось народу — так это возвращения к старому режиму. Самоуважение, честность, целостность семьи — все, что так ценилось во времена предков, было по душе римлянам. Во всяком случае, в теории — точно.

— В Италии, — прошептал Костас, — семья — традиционно самое главное.

— Клавдий стал императором не по собственной воле. Убедить его возглавлять империю стоило огромных усилий. Такого упрямца в истории страны еще не было, — продолжал Джек. — В зрелые годы, по воспоминаниям современников, его часто видели плетущимся позади охранника! Клавдий больше был похож на ученого или историка. Он чтил память отца и всю жизнь мечтал присоединиться к армии, подобно брату Германику, перед которым преклонялся. Когда Клавдий стал императором, у него появился шанс осуществить свою мечту. К тому же вступление на престол каждого нового императора, даже Калигулы и преемника Клавдия Нерона, всегда сопровождалось шумными празднованиями и благочестивыми заявлениями о возвращении к истокам, о конце распутства и коррупции и напоминаниями о добрых делах предков.

— Клавдий оправдал ожидания народа? — спросил Костас.

— Он мог бы, если бы им не управляли жены, — ответил Морис.

— Завоевание Британской империи стало триумфом, — продолжал Джек. — Казалось, Клавдий обрекал лично себя на безвестность. Он выехал из вод Ла-Манша на боевом слоне, только чтобы посмотреть на трупы побежденных британцев. Довольно глупо, согласитесь. Вместо того чтобы возглавить войска и повести легионы в бой. Однако не все так просто. Клавдий оказался превосходным стратегом. Мечтатель, всю жизнь посвятивший изучению империи и завоеваний, пожертвовал личным успехом и поэтому достиг триумфа. Мир сегодня выглядел бы иначе, если бы Клавдий не завоевал Британию. Запомните, для легионов солдат не было ничего безумнее приказа императора Калигулы несколькими годами ранее выстроиться на французской стороне пролива Ла-Манш и атаковать морского бога Нептуна. С Клавдием Калекой, пока он не лишился рассудка, было намного проще. Клавдий выбирал искусных командиров, военачальников, подобно Веспасиану, командиров более мелких подразделений, таких как Плиний Старший. Все они были горячо преданы императору. А легионеры чтили память отца Клавдия и его брата. — Замолчав, Джек снова посмотрел на бюст. — Как и жилец этой комнаты.