Луи Буссенар - Без гроша в кармане. Среди факиров

– Пройду я! – сказал Бессребреник, разрешая их спор.

– Но, капитан…

– При атаке начальник идет первым, при отступлении последним. Здесь мое место, друзья… Пропустите же меня.

Он смело углубился по коридору, откуда доносился неприятный запах гнили, смешанный с сильным запахом фосфора. Этот коридор, шириной в метр, очень круто спускался вниз, и Бессребреник быстро соскользнул по его полу. Он почти тотчас же коснулся дна, которое, как ему показалось, было усыпано рыхлым песком. Следовало ожидать, что здесь будет совсем темно, но, странное дело, колодезь был полон какого-то необыкновенного мерцающего света; он беловатыми струйками поднимался с места, где благодаря внезапному прыжку Бессребреника верхний слой песка оказался поврежденным. Было светло, как днем. Поразмыслив минуту, Бессребреник догадался о причине этого явления, которое вскоре привело к самым необыкновенным последствиям. Этот фосфорический свет исходил от останков костей, снесенных сюда дождем. Явление вполне объяснимое и естественное. Этот бассейн имел около трех метров в диаметре, и его вид навел Бессребреника на мысль, что, благодаря свойствам песчаного грунта, им будет нетрудно прорыть ход под самым основанием башни. Он позвал Мария и Джонни. Спустившись в коридор, они вскоре очутились возле своего начальника. Он вкратце растолковал им свой проект, и те тотчас же принялись за дело. Не имея под рукой никакого подходящего орудия, они рыли этот мягкий и рыхлый песок руками, причем местами им помогали маленькие обвалы, так что в общем дело шло недурно. Бессребреник рассчитывал, что придется прокопать по крайней мере около пяти метров, соблюдая известный наклон, тогда они выйдут наружу, на землю. Принимая во внимание свойства почвы, можно было надеяться кончить работу к 5 часам. В яме была невыносимая жара; Бессребреник и его товарищи испытывали сильные мучения от голода и особенно от жажды. Пот струился по телу, и временами у них перехватывало дыхание. Но они мало обращали на это внимания, трудились изо всех сил, не жалуясь, не стеная, поддерживаемые своей железной энергией, и иногда даже обменивались шуткой. К Марию возвратилась его провансальская живость, и время от времени, скобля песок, он развлекал всех своими привычными выходками:

– А из нас ведь получились отличные кролики, неправда ли, капитан? А ведь недурная вещь фрикассе из кроликов? Я бы сейчас охотно отведал… и запил бы бутылкой вина из наших южных виноградников… Как все это теперь далеко, Боже мой!..

Они продолжали копать, и почвы скопилось уже приблизительно на метр, как вдруг наверху раздались ужасные крики.

– Qu’es асо? – воскликнул Марий.

– Мне кажется, Патрик зовет на помощь! – сказал капитан.

– Я иду! – кратко откликнулся Джонни и со свойственной ему ловкостью клоуна полез в узкий проход. Он очутился опять между костями и содрогнулся при виде воистину ужасного зрелища. Грифы, видя, что ребенок один и неподвижен, осмелев, кинулись на него всей стаей. Они гонялись за ним с диким гвалтом, а несчастный, испуганный мальчик бегал кругами по платформе, крича от ужаса. Отвратительные птицы вот-вот впились бы ему в глаза и лицо, если б не подоспела помощь. Но как друзья могли помочь бедному ребенку, когда влезть к нему было невозможно и когда сам он не мог сойти с площадки, по которой беспомощно бегал взад и вперед?! Джонни начал кричать изо всех сил, чтоб спугнуть стаю; когда это не подействовало, он бросил в нее кость. На минуту грифов встревожило появление этого странного орудия, которое прилетело, крутясь, как австралийский бумеранг. Это подействовало, но не надолго, и чудовища снова кинулись на добычу. Джонни опять начал кричать и бросать кости, которые, правду сказать, не пролетали мимо. Одна берцовая кость, поразив грифа, упала на платформу. Патрик схватил это зловещее орудие и в свою очередь стал отбиваться им, круша направо и налево. Свежая добыча, все более возбуждавшая грифов, совсем опьянила их. Чувствуя за собой перевес и побуждаемые жадностью, которая в них еще сильнее, чем трусость, вошедшая в пословицу, они опять бросились на ребенка. Он погиб бы, но на крики его и Джонни из их убежища прибежали Марий и Бессребреник. Они тоже затрепетали, увидя смертельную опасность для мальчика, которому никак не могли помочь.

– Э! Прыгай вниз, мой голубчик, прыгай вниз!.. – закричал ему Марий.

– Но он разобьется! – возразил в отчаянии капитан.

Провансалец уперся как можно крепче ногами, откинул туловище немного назад, протянул руки и закричал опять:

– Не бойся, прыгай ко мне на руки, они у меня крепки, как кожа у негра!.. Раз, два!

Ребенок в ужасе закрыл глаза и бросился в пространство. Сильные руки Мария подхватили его на лету с такой легкостью, будто в нем было не более 10 фунтов. Потом моряк спросил добрым голосом, смягчившимся от живого участия:

– Эти противные птицы ничего тебе не сделали, дорогой мальчик? Мое сердце сжималось, когда я видел тебя там…

Ребенок сразу почувствовал, сколько нежности и преданности в беспокойстве Мария, в его неожиданном обращении к нему на «ты», что так не соответствовало английскому этикету. Он обхватил провансальца обеими руками за шею и крепко, от всего сердца обнял его.

– Нет, мой милый Марий, – сказал он с волнением, – я чувствую себя вполне хорошо, но вы подоспели вовремя. О, как я благодарен вам и всем другим!

– Бедное дитя! Вам, верно, очень хочется пить, и вы очень от этого страдаете? – спросил с участием капитан.

– О, да, но ведь и вы все тоже страдаете… и я приложу все усилия, чтоб перенести мои невзгоды так же твердо, как и вы, и не жаловаться.

Грифы кружились теперь над углублением, где лежали кости; они испускали пронзительные крики и даже задевали крыльями мужчин и мальчика.

– Идемте с нами, мой друг, – продолжал Бессребреник, – там по крайней мере вас не тронут эти ужасные птицы.

– И я, сколько могу, помогу вам работать, – прибавил Патрик с забавным достоинством.

Все четверо спустились в подземный коридор и, запыхавшись от жары, окровавленными пальцами начали скрести песок.

– Какие мы дураки! – внезапно воскликнул Марий. – Извините, капитан, это к вам не относится: я говорю про Джонни и про себя.

– Благодарю! – сказал янки. – Отчего же мы дураки, скажи, пожалуйста?

– Потому что нам следовало бы взять наверху у покойников несколько костей. Им это решительно все равно, а нам крепкая, длинная, широкая кость оказала бы хорошую услугу в качестве заступа.

– Хорошая мысль! – заметил Джонни со своей обычной краткостью. – Я иду наверх за заступами.

– Прыгай вниз, мой голубчик, прыгай вниз!..