Трофим Борисов - Портартурцы

— Бездельники! — выругался, криво улыбаясь, Фок.

— Вы о чем, ваше превосходительство?

— Да вот телеграмма из ставки главнокомандующего.

1

Наутро вторая батарея и полк выступили на север по Бицзывоской дороге. Ехали медленно и осторожно. Стрелковые цепи двигались впереди. Вдоль длинной возвышенности, с ее южной стороны, видны были наши конные разъезды. Командир батареи остановился у края дороги и пропустил мимо себя все орудия. После смотра он со старшим фейерверкером ускакал вперед. Чувствовалось, что японцы недалеко, что вот-вот начнется бой.

Подковин смотрел на возвышенность, за которой был враг, и думал: «Значит, японцы еще не видны. Едем открыто, точно на параде».

Как ни успокаивал себя Подковин, но нервной дрожи он сдержать не мог.

Около трех часов дня батарея остановилась. Сухие вспаханные поля тянулись и справа и слева, а гора Самсон возвышалась над ними. Западный склон массива освещался теплым апрельским солнцем. На небе — ни тучки. Справа, по дороге из оврага, на пригорок поднялась группа всадников. Они подъехали к батарее. То был генерал Фок со своими ординарцами. Полковник Лапэров, гарцуя на своей лошади, приблизился к нему.

— До вечера надо выяснить обстановку и решить, как действовать. Японцы наступают превосходящими нас силами. — Фок передернул плечами. — Требуется исключительная осторожность. Продвиньте батарею еще немного к высоте. Один из ваших офицеров пусть поднимется вон на тот бугор. Мне дайте в качестве ординарца вашего артиллериста, но, пожалуйста, хорошо грамотного.

— Позвать Подковина, — приказал командир батареи фельдфебелю.

«Ишь, чертов сын, как в люди выходит», — подумал фельдфебель.

— Подойди к генералу', — сказал командир батареи, когда Подковин явился к нему.

Подковин сделал полуоборот и, взяв под козырек, стал перед Фоком.

— Имею честь явиться, ваше превосходительство.

— Ординарец? Вот что, братец, ты поедешь со мной, тебе придется записывать распоряжения для вашей батареи. Ты сумеешь? Коротко и ясно?

— Так точно!..

Генерал ехал впереди. Вскоре обрисовался всадник, скакавший во весь дух. Фок пришпорил коня. Конный охотник, поравнявшись с генералом, подал ему пакет.

— Здорово, братец. Расскажи, что видел?

— Японцы полками передвигаются, а при них артиллерия.

Фок взмахнул нераспечатанным письмом, посмотрел его на свет и передал адъютанту. Лошадь охотника стояла, растопырив ноги, и тяжело дышала. Снова тронулись вперед и въехали в ложбину. Мягкий грунт все время осыпался под копытами лошадей. Спешившись, поднялись к самому гребню рассеченной оврагом возвышенности. В дальнем конце развернувшейся долины поднимались облачка пыли.

— Японцы, ваше превосходительство, — рассказывал охотник, — Мы их не раз видели, но не стреляем. Такое распоряжение, чтобы силы выяснить. Они к Самсону продвигаются. Смотрите! Опять их начальник на белом коне выскочил на взлобок.

Подковин слышал охотника, но неприятельского всадника не видел.

Генерал Фок снял фуражку и, вытянув шею, выглянул из оврага.

— Да, движутся туда. Поручик, что там в донесении написано?

— Тринадцатого апреля утром японцы перешли в наступление по Бицзывоекой дороге, а в 11 часов 50 минут батальон 15-го полка занял Тоцзялин и продвигается на деревню Шимынзы. Но, вследствие превосходных сил противника, наши части отошли к деревне Игя- дянь.

Впереди Подковина — обросший кустиками холмик.

«Могила или полевой алтарь? Добраться бы до него, посмотреть, что там делается».

Подковин подошел с лошадью к группе офицеров и, остановившись в пяти шагах от них, переминался с ноги на ногу.

Офицеры разговаривали между собой и не обращали на него внимания.

— Ваше высокоблагородие…

— Ты что? — устало спросил Подковина капитан в очках.

— Дозвольте вот к тому бугорку сползать. Оттуда хорошо можно их рассмотреть.

Офицеры переглянулись.

— Тебе хочется лезть под пули?

— Японцы далеко, за бугром не увидят.

— Иди. Только что же ты без бинокля? Возьми бинокль, — и капитан, улыбаясь, подал Подковину свой бинокль. — А лошадь передай нашему вестовому.

Взобравшись ползком на холмик, Подковин замер. Через ложбину галопом вправо промчалась батарея.

— Раз, два, три, четыре, — задыхаясь, считал он. — Десять орудий! А вот пехота!.. Белая лошадь на холмике слева… Какая это дистанция? Пожалуй, верст пять. Вот бы их сейчас двинуть. Видят наши или нет?

Подковин посмотрел назад. Батарея стояла в полуверсте. Наши наблюдатели были справа, но мысок должен скрывать от них движение японцев. Было совершенно ясно, что японцы передвигают значительные части к югу, пока уклоняясь от боя.

Подковин спустился вниз. Генерал стоял, окруженный офицерами, на дне оврага.

— Ну что? — обратился к Подковину Фок.

— Неприятель передвигается к югу, ваше превосходительство. Я насчитал десять орудий, а за ними идет пехота. Ротами. Пять групп я пропустил. Человека на белом коне видел.

— Ну и что же теперь ты намерен делать? — усмехнулся генерал. — Пальнул бы из своих пушек?

Подковин уловил иронию в голосе генерала, но отвечать нужно. Так учили: ни одного вопроса начальства не оставлять без ответа.

— Сначала отойти к отрогам Самсона. Здесь нет безопасной позиции. Вечером засветло определить место для батареи. Ночью охотничьим командам нащупать врага. Взводу батареи остаться на ночь несколько в стороне от выбранной позиции.

— Это зачем?

— Первые выстрелы — из двух пушек. Враг обратит на них внимание. Проявит себя. Тогда с другой позиции внезапно стреляют остальные шесть.

Фок задумался. Подковин перевел глаза на офицеров. Капитан, выставив вперед правую ногу и пристально разглядывая его, говорил рядом стоящему с ним поручику.

— Быть непосредственным, вот что иногда важно. Канониром в данном случае руководила логика. Он не обучался тактике, но чувствует ее всем существом… Описатели войн часто удивляются действиям солдат, предоставленным себе… Подмечено, что Фок часто обращается к солдатам с большими вопросами. Умно!..

Генерал как бы очнулся.

— Итак, братец, возвращайся к полковнику Лапэрову и расскажи ему, что ты видел и слышал, но о своих проектах помолчи. И скажи ему: генерал Фок приказал вернуться его батарее к деревне Шимынзы. Понял?

2

Наши пехотные отряды все чаще и чаще приходили в столкновение с японцами. Однажды Коневязов и Подковин возвращались с опасной фуражировки. Увидев впереди на дороге китайца, орловец вздрогнул.

— Он! Старый знакомый! Слушай, Подковин, сдается мне, — это японец. Мы его прихватим. По-русски говорит не хуже нас с тобой… Делай все, что я скажу.