Трофим Борисов - Портартурцы

Путник шел спокойно.

— Он! — дернув за рукав Подковина, сказал орловец. — Останови лошадь. Приготовь револьвер.

«Китаец» стал обходить повозку, нагруженную сухим гаоляном.

— Здравствуй, друг! Что, не узнал?

— Моя бутунда, моя своя фанза ходи, — дрогнувшим голосом произнес встречный.

— Брось притворятся. Да это же я. Помнишь, о предках говорили?

— Так точно, капитан, — словно переродившись, «китаец» с улыбкой закивал головой и схватил орловца за руку.

— Едем с нами. Ты же клад для начальства.

— До свидания, пожалуйста. Не могу. Я спешу домой. Жена беспокоится. Время теперь тревожное.

— Ничего. Ненадолго. К большому капитану поедем. Он тебе много денег заплатит. Будешь с нами ездить на фуражировку.

— Да не могу же я! — со злобой воскликнул «китаец», но солдаты, не слушая, подсадили его на двуколку. «Китаец» сразу успокоился и улыбаясь проговорил: — Поедемте. Очень приятно увидеться с русским капитаном.

«Лиса», — подумал орловец.

У Шимынзы Подковин, орловец и их нёвольный спутник увидели стрелков, окруженных толпою женщин, детей и стариков. Солдаты вели китайца со связанными назад руками. Орловец узнал хозяина фанзы.

— Братцы, в чем дело?

— Шпиона поймали. Жил-жил среди русских в Наньгуалине; а когда японцы близко стали, то он на их сторону со всей семьей подался. Сейчас суд был, а теперь ведем расстреливать.

— Подождите! — задыхаясь, проговорил орловец. — Где офицер? Кто ваш старший?

Старший и орловец отошли в сторону.

— Настоящий шпион у нас на двуколке сидит. Свяжите ему руки, да так, чтобы осужденный с ним глазами не встретился. Подождите минутку здесь, а я побегу офицерам доложу.

Через десять минут Коневязов вернулся с командиром охотничьей команды.

— Это я его, ваше высокоблагородие, совратил выехать. А другой-то приходил переводчиком. Тогда сразу я не укумекал, но зато он попался нам в руки как раз в нужную минуту.

Орловец, запинаясь, рассказал о первой встрече с бледнолицым «китайцем», хорошо говорящим по-русски.

— Ты так и сказал: крыша предков — небо? Молодец, — похвалил штабс-капитан. — Но в другой раз, смотри, в рассуждения не пускайся.

Командир охотничьей команды, рассмотрев китайца-переводчика, проговорил:

— Редкая фигура… Старший, иди сюда!

Толпа сельчан разрасталась. День клонился к вечеру. Слышались вопли женщин и плач детей.

— Под усиленным конвоем уведите в штаб китайца, пойманного артиллеристами. Скажите там, что он хорошо говорит по-русски и что мое донесение о нем будет через час. А того осужденного держать под охраной до завтра, до нового распоряжения.

1

Второго мая вечером Подковин понял, что идут приготовления к первой стычке с японцами на Ляодунском полуострове. После поездки с генералом он был в сильном возбуждении. Вторая батарея расположилась у подошвы горы Самсон, но ближе к неприятелю продвинулись третья батарея и батарея подпоручика Садыкова, составленная из поршневых орудий и передвигающаяся на быках — «бычья батарея», как звали ее солдаты.

Ранним утром третьего мая Фок, объезжая расположения частей, встретился с генералом Надеиным.

— Японцы ведут себя нахально, ваше превосходительство, — сказал Фок, — и их следовало бы проучить. Передвигаются днем и открыто.

— У нас слаб центр позиции…

— Вы думаете, они пойдут по Бицзывоской дороге? О, это верх самоуверенности.

— Пока мы не оказали им сопротивления, и даже при высадке в бурю, — сказал Надеин, поджав губы.

Фок отвернулся и стал рассматривать голую вершину Самсона.

— Поручик! — крикнул он. — Пишите. Подполковнику князю Мачебели. Немедленно выступить с бивуака с тремя батальонами 13-го полка и батареями при них и следовать, не останавливаясь, по Бицзывоской дороге к Тунсализонскому мосту.

Между тем японцы все больше и больше развертывались. Перед ними была одна цель — гора Самсон, с которой так хорошо кругом видно. Их многочисленные шпионы чрезвычайно точно доносили о каждом шаге русских войск. Они знали все слабые места нашей позиции.

В 1894 году, при высадке на берег, японская армия не встретила противодействия китайцев. То же случилось и в 1904 году. Русские в глазах японских солдат оказались не смышленнее и не храбрее.

У генерала Фока пока не было определенного плана. Что делать в этот день и последующие — он не знал. Его беспокоили телеграммы Куропаткина. Из всех сообщений сквозило, что ждать помощи не следует.

— Но это же дико! Куда мы денем Дальний? — тысячу раз опрашивал себя Фок. — Так мало, так мало солдат, что того и гляди будет десант еще и южнее перешейка.

В десять часов утра на высотах, около которых генерал был несколько дней тому назад, показались батальоны японских солдат. Орудийным огнем и залпами одной роты их прогнали в ложбины.

Получив донесение о передвижении врага на открытой местности, Фок воскликнул:

— Это, несомненно, демонстрация. Генерал Оку дразнит меня, чтобы новому десанту выползти на берег где-нибудь у Суанцайгоу. Шалишь! Меня не проведешь. Я сумею правильно расставить и эти свои незначительные силы. Квантуна не оголим…

Услышав перестрелку на правом фланге, Фок второпях отдал распоряжение, чтобы первый батальон 13-го полка остановился на станции Наньгуалин и не двигался на север.

Адъютант написал распоряжение и подал его к подписи. Исписанный лист бумаги раздражал Фока, он поморщился и отмахнулся:

— Неужели нельзя без этих формальностей? Как они мешают мне в ответственные минуты. В полевой обстановке следует ловить распоряжения на лету, а затем точно и быстро передавать их по назначению.

— Слушаю-с, ваше превосходительство.

Повторив два раза приказание, ординарец ускакал.

Бой разгорался. Прошло около часу. От деревни Хондяден вновь двинулись густые цепи противника, а за ними, всего верстах в четырех от нашей позиции, показалась густая колонна численностью в два полка, с горными орудиями на вьюках.

— Где же наша полевая артиллерия? — недоумевал командир шестой роты пятого полка капитан Гомзяков. — При мне генерал Фок отдал распоряжение, чтобы они выступили именно сюда. Ведь это же гениальное распоряжение. Смотрите, какая цепь.

— Тут непременно путаница какая-нибудь получилась, — ответил поручик Пушков, — Наш старик последние дни стал неузнаваем. У него большой недостаток — отдавать устные распоряжения, а не письменные. Мы стоим на каком-то острие. Понимаете, никто до сих пор не знает, что мы будем делать вокруг Киньчжоу. Вот и сегодняшний день. Завязывается бой. А была диспозиция? Враг на виду, а полевой и горной артиллерии нет. Мы — армия великой державы — имеем батарею на быках из старых поршневых китайских орудий. Смех! Нам нечем расчихвостить наступающих японцев. У нас нет пулеметов! Вы замечаете, на каждом шагу — недоразумение.