Игорь Саврасов - Мальтийское эхо

— Спасибо! — как будто освободившись от груза неизвестности весело воскликнула Вера, — что ты хотел мне рассказать о нем? — она указала на Антона Павловича.

— Да, собственно, я уже сказал. Он не любил и очень боялся банальностей. И в искусстве, и в отношениях с женщинами. Он бы, например, вместо тех слов, что я сказал тебе, скромно заметил (как у него было с Ликой): «Приезжайте, крыжовник уже поспел».

— Очень поэтично и вдохновенно! Любая вспыхнет страстью и полетит! Не верю! — Вера вдруг снова раздражилась, — ему следовало хотя бы поднять руки навстречу парящей к нему чайки, а не скорбеть над ее мертвым телом.

Андрей задумался: «Может быть, может…Часто пошлостью оплачивается открытие глубин чувственности, не умещающихся в голове обывателя. Ведь пошлость — не о чем ты думаешь и пишешь, а как ты это умеешь делать. И тут уйти от пошлости может помочь или высочайшее умение чувствовать меру, или отрешенность и от «великого», и от «низменного». Толстой усматривал пошлость в трагедиях Шекспира, а некая креативная дамочка усматривает пошлость в поведении мужа-ревнивца в «Крейцеровой сонате». А уж если о чувственности пишут не Толстой или Набоков…»

— Ты что, опять думаешь о своем «крыжовнике»? — злилась женщина, — поверь женщине среднегеометрического возраста: в таких раздумьях «крыжовник» не созреет никогда, а созреет — птицы склюют! Совсем чужие!

— Наверное… непременно склюют… — промямлил мужчина.

— Вот что, дорогой: давай сейчас возьмем такси, по пути домой купим в какой-нибудь лавке «выпить-закусить». В гостиницу! Вечер в домашнем кругу объявлен!

Менее чем через час Андрей Петрович наслаждался теплой душистой ванной. Выйдя, он надел домашний костюм, достал из двух больших пакетов продукты и бутылки, поставил на стол и крикнул Верочку:

— Давай ужинать, Снежная Королева.

Сверху раздался её голос:

— Будь добр, сними и принеси мне наверх большое зеркало из твоей ванной комнаты.

— Зачем? — насторожился мужчина.

— Надо.

Андрей тащил тяжелое большое круглое зеркало по лестнице и пытался шутить:

— Ты, как Архимед, хочешь сжечь корабли в порту?

Что-то кольнуло в груди. Может, от тяжелого подъема?

— Куда прикажете?

— Вот сюда, — она указала на кровать.

Одеяло было сброшено. Молодая женщина тоже была в белом домашнем очень красивом костюме с вышитым красным текстом по-английски через грудь и спину.

— Помоги, — попросила Андрея, доставая из чемодана ноутбук, карманный принтер, бумагу и какой-то странный набор предметов.

— А ужин? — изумился Андрей, понимая, что зря он «напрягался» с «крыжовником».

— Извини, Андрей, позже. Мне в голову пришла гениальная идея, я вся в нетерпении, — и вдруг, подняв глаза на мужчину, добавила, — все женщины непредсказуемы, дуры одним словом.

Она показала мужчине, как распечатать те документы, что они пересняли в библиотеке, а сама с сосредоточенным видом стала сооружать из набора нечто, напоминающее трехэтажную вазу для десерта или составленные вертикально восточные зонтики.

Мужчина искоса поглядывал на ее манипуляции.

— Эту штуковину сотворил Вадик. Идея моя. Машина «времени» и «пространства», — приговаривала Вера Яновна, ловко собирая конструкцию. В центр зеркала точным и сильным ударом она поставила металлическую ось на резиновой присоске. Перпендикулярно к этой оси стала нанизывать диски — зонтики из мельчайшей сетки, сложенные первоначально веером. Проверила, как вращаются диски. На диски она повесила множество нитей. И диски, и нити были, наверное, световоды.

— Прибор пусть «заряжается», я приму душ, а ты копируй пока.

Андрей усердно распечатывал, слушая как из душа раздаются странные напевы с языческими шаманскими гортанными вибрациями.

Через десять минут женщина вышла из ванной комнаты. Андрей оглядел Веру, мысленно переводя надпись на груди: «Отдам свои чудесные формы…». Когда Вера повернулась к нему спиной, он закончил чтение вышивки: «… за приличное содержание».

— Что ты так смотришь? — улыбнулась женщина — да, надпись легкомысленная, но с диалектическим подтекстом. Купила в Лондоне, хотела Иришке подарить. Но та отринула мой презент из-за надписи, вот и оставила себе.

Андрей подтвердил Иринину добропорядочность и спросил:

— Народ к сеансу черной магии готов?

Она начала складывать на диски листочки: и те, что распечатал Андрей, и еще те, что достала из сумки. Много листков, схем, чертежей, карт, фотографий. Верочка сидела на кровати, сложив по-турецки ноги. Не хватало черной чалмы или хотя бы черной «банданы». Вместо этого двумя руками она растрепала волосы и стала шевелить губами. Да ладно бы губами. Она шевелила и пальцами рук, и пальцами ног.

«Ну, то что растрепала космы — для связи с космосом», — думал мужчина, — «губами шепчет какие-нибудь мантры. А вот пальцами рук и ног зачем шевелить? Наверное, мы много едим моллюсков, осьминогов и других морскихгадов…»

Эти милые женские пальчики с ярко-красными накрашенными ногтями притягивали и отпугивали одновременно.

Прошел час. Андрей закончил копировать и наблюдал за работой женщины. Та колдовала очень убедительно. Лицо было серьезным. На этажах-дисках все время менялась картина: на разноцветных листочках менялись фамилии: Наполеон, Гомпеш, Павел, Италийский. На листочки иногда клались фотографии «действующих лиц», причем лицом то вверх, то вниз. Один листочек подписан «четыре капитана». Кто это? Но спрашивать и мешать сеансу было нельзя. Еще карточки с датами: март 1798, август 1799 и т. д. И еще очертания стран: Англия, Франция и т. д. «Колдунья» заглядывала в те бумаги, что скопировал мужчина, и писала все новые карточки, и все закладывала в свою машину времени и пространства. Результаты работы этой машины женщина распределяла в своей обширной матрице сознания. Если результат был удовлетворителен, Вера чуть улыбалась и, наверное, помещала его в рациональный отдел матрицы сознания, если сомнителен, лоб морщился и результат направлялся в отдел бессознательного, иррационального. К зеркалу направлялся и от зеркала отражался поток энергии по световодам, Нитям накала .

— Ты слышал про Аркаим? — неожиданно спросила женщина.

— Я слышал про «fastfood» — замечательная вещь! И привычная русской душе, — ответил Андрей Петрович, доставая из пакета закуски. — Объявляется… в общем… прошу к столу.

— Мне вина не наливай. Я еще часа два буду работать. А может три… — сказала Вера Яновна, жуя все подряд и рассказывая про загадочный древний город.

— Расположение построек в Аркаиме и карта звездного неба повторяются друг в друге, они аналогичны по структуре. Там «добывали время». То же примерно в пирамидах. Но меня волнует не будущее, а прошлое. Нужно переворачивать… И еще бабуля учила нас с сестрой своей «филологии»: искать смысл в слогах… Отсюда может быть пошло мое увлечение тайнами знаков, символов.