Чуфо Йоренс - Я подарю тебе землю

— Как думаете, зачем меня позвали? — спросил Марти, когда они в сопровождении дворецкого шли по дворцовым коридорам.

— Мне это неизвестно, но чутьё и богатый опыт жизни во дворце подсказывают, что вас ожидает приятный сюрприз.

— Дай-то Бог, — ответил Марти. — Только я боюсь этих людей. Они как солнце: лучше восхищаться на расстоянии. Издали они согревают, но стоит приблизиться — могут сжечь. Так что от графского двора лучше держаться подальше.

— Ваше высказывание не вполне справедливо. Я и сам постоянно нахожусь рядом с графиней, однако, как видите, жив, здоров и вполне доволен жизнью.

— Боюсь, что вы — то самое исключение, которое лишь подтверждает правило.

Тем временем они добрались до дверей личных покоев Альмодис.

Дворцовый стражник, увидев священника, который имел право ходить по всему дворцу в любое время суток, с любезностью открыл перед ними дверь, священник явно пользовался особым уважением среди приближенных графини.

Марти последовал за ним. Священник привык здесь бывать; его встречи с Альмодис, не стесненные строгим дворцовым этикетом, проходили спокойно и непринуждённо. Вот и теперь он держался вполне раскованно. Первая придворная дама донья Лионор, донья Бригида, донья Барбара, Дельфин и ручная нутрия, недавно подаренная графине ее супругом, наблюдали за этой сценой.

Едва переступив порог, Эудальд чуть ли не бегом бросился навстречу графине.

— Рад снова вас видеть сеньора, — поклонился он.

Альмодис, отложив в сторону рукоделие, любезно улыбнулась.

— Проходите, друг мой. Ваше присутствие всегда действует на меня благотворно. Я вижу, вы привели с собой одного из немногих в этом городе людей, перед которыми я в неоплатном долгу.

Оба мужчины преклонили колени перед ступенями ее трона.

Несмотря на скованность, Марти все же смог ответить на комплимент сеньоры.

— Напротив, сеньора, это я — навсегда ваш должник.

Альмодис несколько удивила такая скромность вассала.

— Только не в этом случае. Непременное достоинство правителя — помнить о данных своим подданным обещаниях и, разумеется, выполнять их.

Марти застыл в ожидании.

— Вы помните обещание, которое мне дали, когда приезжал севильский посол? — спросила Альмодис.

— Разумеется, сеньора, — ответил Марти. — Только это было не совсем обещание; скорее уж мое горячее желание, чтобы наш город явил свою красоту в новом сиянии огней.

— И все же это было именно обещание. Если помните, мы собирались продолжить эту работу, и я весьма сожалею, что это так затянулось. Мурсийская кампания вынудила графа, моего супруга, надолго отложить все городские дела.

На этом месте, как опытный дипломат, она выдержала паузу, вынуждая собеседников обратить на это особое внимание, после чего продолжила:

Я собрала все сведения о вас, и должна сказать по справедливости: ни об одном другом человеке я не слышала стольких похвал. Итак, я объявляю вас полноправным гражданином Барселоны, со всеми вытекающими привилегиями.

— Сеньора, я...

— Разве ваш наставник, знаток дворцового этикета, не говорил, что невежливо перебивать графиню? А впрочем, учитывая вашу неопытность, я готова закрыть на это глаза. Итак, продолжу: поскольку общеизвестная графская щедрость обязывает должным образом вознаградить вас за заслуги, я прямо сейчас вручу вам награду, закрепляющую новый статус. А кроме того, хоть мне и известно, что вы отнюдь не нуждаетесь, вы получите кошель с монетами, можете раздать их слугам, отметив свое новое звание. Падре Льобет расскажет вам о привилегиях, которыми вы сможете пользоваться с этой минуты.

Графиня хлопнула в ладоши, и тут же явился паж с алой подушечкой в руках, на ней лежала медаль из золота и эмали на шелковой ленте с четырьмя красными и желтыми полосками, а рядом — кошелёк из алого бархата с вышитым на нем графским гербом.

— Подойдите ближе, — велела графиня.

Ошеломлённый Марти застыл, и канонику даже пришлось толкнуть его локтем в бок, чтобы он шагнул навстречу графине и почтительно ей поклонился.

Альмодис торжественно вручила ему кошелек и надела на шею медаль на шелковой ленте.

Растерянный и польщенный Марти попятился в сторону священника, только и сумев прошептать:

— Право, сеньора, я не заслуживаю такой чести.

— Так заслужите! — сказала Альмодис. — Вы должны ее заслужить, ибо я возлагаю на вас большие надежды.

Льобет и по-прежнему ошеломленный Марти покинули кабинет, пятясь задом наперед, чтобы не поворачиваться к графине спиной. Уже за дверями Марти спросил у своего друга:

— Вы что-нибудь об этом знали?

Каноник в ответ прошептал:

— Церковь должна знать и обо всем. Но переверните вашу награду и взгляните на оборотную сторону медали.

Марти последовал совету и, перевернув медаль, прочитал на ее оборотной стороне:

«Марти Барбани, подарившему городу свет, к радости его жителям и восхищению чужеземцев.

От Альмодис де ла Марш, ожидающей от него ещё более великих чудес».

Прочитав эту надпись, Марти невольно подумал, вот бы всё это случилось несколько лет назад, и слезы заволокли его глаза.

В приемной смотрителя аукционов, среди пестрой толпы посетителей особое внимание привлекали три человека, ожидавшие, пока их примут. Все прекрасно знали, что Бернат Монкузи старается как иметь как можно меньше дел с обитателями Каля, как он не любит принимать евреев в часы, отведенные для приема граждан Барселоны. А потому подпоясанные балахоны этих людей, их шляпы в виде конусов и расшитые чулки вызывали всеобщее недоумение. В дальнем конце приемной сидели на скамье Барух Бенвенист, даян Каля, Елеазар Бенсахадон, прежний глава менял, и Ашер, их казначей. Все трое перешептывались, не находя себе места от волнения в ожидании встречи со столь могущественной персоной.

Елеазар Бенсахадон расспрашивал казначея.

— И когда же вас постигло это бедствие?

— Вчера вечером мне сообщили об этом люди из плавильной, и я не теряя времени бросился к Баруху. Время было уже позднее, ворота Каля успели запереть на замок, и гонцу пришлось заночевать в моем доме.

В эту минуту прозвучал мощный голос, вызывающий в кабинет советника делегацию евреев.

Трое мужчин поднялись и под недовольный ропот присутствующих направились в обшитый панелями коридор, ведущий в кабинет смотрителя аукционов.

Конрад Бруфау, будучи хорошим секретарем, прекрасно знал о неприязни, которую его хозяин питал к представителям этого народа, но встретил их спокойно, как любых других посетителей.

— Позвольте напомнить, что вы явились в неурочное время и без предварительной записи. Будем надеяться, что вас действительно привело сюда дело чрезвычайной важности, потому что если вы побеспокоите сеньора по пустякам, боюсь, вам придётся плохо. Снимите шляпы и подождите здесь, а я спрошу у сеньора, можно ли вам войти.