Альфред де Бре - Кровь баронов

—　Я вам дам в сто раз больше, если вы нас спасете,　— сказал граф, защищая своим телом Маргариту.　— Назначьте сами выкуп…

—　Нет, нет,　— закричало несколько голосов,　— не нужно выкупа… Да и где ты возьмешь деньги?

—　Здесь.

—　Разве ты думаешь, что нам нужно твое позволение, чтобы взять все, что есть в твоих сундуках?

—　Ну отвезите меня в Лусбург.

—　Чтобы ты убежал?

—　Пустите меня уехать с женой, и я клянусь…

—　Да, как же! А когда вы будете в безопасном месте, то сделаете, как граф Монфень, который решил, что слово, данное рабам, не обязательно для дворянина.

—　Так отпустите графиню… я останусь заложником, пока вы не получите выкупа…

Некоторые колебались: но большинство отвечало насмешками и оскорблениями на предложение графа.

—　Эти сладкие речи ни к чему не ведут,　— вскричал Франц Ибель, слуга Иеклейна, вбежавший впопыхах.　— Известно, что Иеклейн сам изрубил бы в куски того, кто осмелился бы его ослушаться! Друзья, Иеклейн на мельнице,　— продолжал он, обращаясь к крестьянам,　— ведите к нему пленников… Я побегу предупредить его… Видишь, граф, видишь,　— прибавил негодяй, толкнув раза три ногой графа, которому связывали руки,　— ты теперь видишь, что башмаки умеют также бить, как и сапоги.

Этот намек на преимущество дворян носить сапоги и ботинки возбудили смех крестьян.

Довольный своей остротой, Франц ушел, наказав одному из товарищей смотреть за пленниками.

Графа и графиню повели из замка пешком до самой мельницы, где находился Иеклейн с некоторыми приятелями.

—　Что-то Флориан?　— спрашивали друг друга граф и графиня.　— Ранен он или убит?

С рыцарем исчезала их последняя надежда.

Подойдя к лугу, окружавшему мельницу, она увидела страшное зрелище: человек двести или триста из шайки Иеклейна составляли живую ограду вокруг луга. Все они были вооружены копьями и пиками и держали их так, что всякий, кто вздумал бы пройти, был атакован со всех сторон.

Несколько далее сотня дворян и солдат из гарнизона Вейнсберга, связанные и окруженные крестьянами, ожидали казни.

По знаку Иеклейна, председательствовавшего на этом празднике, пленников стали брать и толкать в ряды солдат.

Поражаемые с обоих сторон пиками и копьями врагов, несчастные пленники падали на землю, орошая ее своей кровью. Счастливы были те, которым позволяли спокойно умирать; других поднимали на пиках, бросали в воздух и снова принимали на копья.

Увидав графа и Маргариту, Иеклейн радостно закричал.

—　Наконец-то,　— сказал он,　— наконец-то! Ведь вы пожаловали как раз к самому балу. Говорят, графиня, ваш благородный супруг, был один из лучших танцоров при дворе. Ну мы ему доставим случай блеснуть своими талантами. Как жаль, что у нас нет музыки, чтобы открыть бал…

—　Право, Иеклейн,　— сказал один крестьянин, выходя из рядов,　— я готов сыграть на моей скрипке что-нибудь приличное случаю, если только ты дашь мне, чем хорошенько промочить горло.

—　На!　— вскричал Иеклейн, бросил ему несколько флоринов.　— Теперь потанцуйте, благородный граф Гельфенштейн!

Видя погибель и зная, что напрасно было бы ожидать от Иеклейна пощады, граф и графиня молчали.

Только Маргарита, державшая Людвига за руку, крепко обняла его.

—　Разлучите их!　— вскричал Иеклейн.　— Казнь графини еще не наступила… Я постараюсь утешить ее во вдовстве… и сегодня же вечером… Смотрите, граф, это ведь свадебный бал; хорошенько поскачите в честь новобрачных.

—　Негодяй!　— вскричал Гельфенштейн.　— Ты будешь жестоко наказан!

Иеклейн отвечал проклятиями.

—　Ну, ступай, танцуй,　— кричал он,　— танцуй! А вы, благородная графиня, пожалуйте ко мне, отсюда лучше виден бал!

Музыкант по имени Мельхиор Нонненмахер настроил свою скрипку и заиграл какой-то танец. Крестьяне расступились и впустили его в середину и тотчас сомкнулись, чтобы принять графа, который в нескольких шагах следовал за ними.

Гельфенштейн, простившись с женой, которую уводили, направлялся к страшному ряду копий, как вдруг несколько человек, едва переводя дух, подоспели к нему и окружили его.

—　Это мои пленники,　— закричал Иеклейн, бросаясь к пришедшим и узнав в них ландскнехтов Флориана и воинов Георга Мецлера.

—　Они наши общие,　— отвечал Мецлер, подбегая.　— К чему эти бесполезные убийства? Ты позоришь наше дело и топишь его в крови.

—　Я делаю, что хочу,　— ответил разъяренный Иеклейн.　— По какому праву ты командуешь мной?　— Ты имеешь такую же власть здесь, как и я… Командуй своими людьми, а меня оставь. Не тронь моих пленников, иначе, ей Богу…

—　Опусти оружие, Иеклейн!　— раздался громкий голос, заставивший бекингенского трактирщика вздрогнуть.　— Если ты с Мецлером равен, то я, по крайней мере, имею право командовать… Опусти оружие, говорю тебе.

Видя, что возможность мщения ускользает, Иеклейн, как дикий зверь бросился на солдат, окружавших Гельфенштейна, и благодаря своей силе очутился подле графа. Но прежде, чем он успел нанести ему удар, Флориан Гейер схватил его за руку.

Однако все до того боялись баснословной силы и жестокости Иеклейна, что большая часть крестьян отступили от противников. Один Мецлер подошел помочь Флориану, но последний просил его присмотреть за пленниками.

Иеклейн в бешенстве обнажил свой длинный меч и приказал своим людям окружить себя.

Некоторые из них прибежали: во главе их был Франц Ибель и Массенбах, фанатичный проповедник, всюду сопровождавший шайку Иеклейна.

Ландскнехты Флориана и большая часть солдат Мецлера окружили Флориана.

Последний всеми силами старался отклонить кровопролитие, но Иеклейн не хотел ничего слушать. Массенбах с обнаженной головой стоял посреди крестьян и возбуждал их сильными метафорами и библейскими текстами: бить сынов Ваала и изменников, которые их защищают.

Видя, что граф и графиня уходят с Георгом Мецлером, Иеклейн вне себя от ярости нанес такой удар Флориану в голову, что неминуемо рассек бы ее пополам, если бы не крепость шлема. Однако удар был так силен, что Флориан покачнулся. Иеклейн хотел повторить удар, но Кернер бросился между ними, а Зарнен остановил Франца, который с ножом в руке изменнически подкрадывался к Флориану.

—　Стойте,　— громовым голосом закричал Флориан… — Ни за что, хотя бы мне погибнуть, я не допущу, чтобы братья убивали друг друга… Это моя частная ссора с Иеклейном, и другим нечего мешаться в нее!

—　Он прав!　— сказал Иеклейн.　— Все назад!

Друзья Флориана отступили, крестьяне Иеклейна последовали их примеру.

Зарнен был едва по плечо Францу Ибелю, но вдвое сильнее его, и не допускал его помогать Иеклейну. Хладнокровие рыцаря, его умение владеть оружие, давало ему перевес над силой Иеклейна. Оружие последнего было слишком длинно и тяжело, и им было труднее владеть, чем мечом рыцаря; тем не менее удары градом сыпались на Флориана, но тот ловко отражал или избегал их, тогда как его удары все попадали в трактирщика, который ничего не видел от ярости и только рубил с плеча. Шлем Рорбаха был скоро разбит. Последний удар обнажил голову Иеклейна, который повалился, как бык под дубиной мясника.