Карен Мейтленд - Убить сову

Я открыл рот от изумления.

— Но зачем? Кому понадобилось красть труп?

Джон здоровенной ручищей почесал коросту на подбородке.

— Как по мне, отче, кто убил, тот и тело забрал. Зачем бы ещё ей насылать свои чары на такого мальца? Наверняка понадобился труп для чёрной магии.

— Она? Думаешь, женщина из Улевика, одна из овец моего стада, могла...

Джон невесело усмехнулся.

— Она не из твоего стада, отец. Старая ведьма за всю жизнь ни разу в церковь не входила. Душа у ней такая чёрная, что если на эту сморщенную старую шкуру хоть капля святой воды попадёт, она тут же и сгорит, превратится в пепел.

— Это он про старую Гвенит, — пояснил Мартин. — Ноги её ни разу при свете дня в деревне не было, разве на ярмарки приходила, да купить что или продать. Но вот ночью... — он оглянулся на остальных, — ночью — другое дело, по ночам она выползает из своей берлоги, чтобы творить зло.

Остальные что-то одобрительно забормотали.

Джон опять посмотрел вглубь маленькой могилы.

— Такой малыш, как Оливер, совсем лёгкий, даже старуха могла его утащить. Должно быть, потому она и выбрала в жертву именно его. А ты ведь знаешь, какой канун нынче ночью, отче.

Я мрачно кивнул — мне слишком хорошо известно. Это ночь, когда церковь молится о душах мёртвых, но я знал — деревенские соблюдали не обычаи церкви, а языческие ритуалы праздника Самайн. И Элдит тоже сказала, что пошла к могиле положить еду и питьё. То же самое делали и другие жители деревни на могилах своих близких, хотя я запрещал им это на проповеди. Это ночь, когда ведьмы творят своё зло. Одному Богу известно, что собиралась Гвенит сделать с телом несчастного ребёнка, но какой бы дьявольский ритуал она ни задумала, клянусь, я не допущу этого злодейства, даже если придётся сражаться с ордой демонов.

— Говорите, Гвенит живёт где-то за деревней? Отведёте меня туда?

Все четверо дружно, как один, отступили назад.

— Нет, отец, меня ты туда не затащишь, — Джон поднял огромные ручищи, как будто хотел защититься от самой мысли об этом. — Только человек в духовном сане, вроде тебя, может идти к дому ведьмы, не боясь её чар. Ты-то знаешь и латинские слова, и святые молитвы для защиты.

— И незачем нам тебя провожать, — пробурчал Мартин. — Река сама приведёт к ней. Говорят, дом ведьмы прямо на берегу, недалеко от вершины холма. Не заблудишься.

— Пойдёшь, отче? — спросил Джон. — Это же ради всей деревни.

Во рту так пересохло, что я не смог ему ответить. В гневе я клялся, что стану сражаться с демонами ада, чтобы остановить ведьму, но когда дошло до дела, меня словно окунули в холодную воду. Какие сатанинские силы способна вызывать старая Гвенит, если эти крепкие мужчины так боялись даже показать мне дорогу к её дому?

Я видел, как экзорцизмом и разоблачением колдунов занимались люди, владеющие этим искусством. Я слышал вой и крики одержимых, видел, как они летали по комнате, как из ртов извергались потоки брани. Но экзорцисты делали своё дело в окружении духовенства и символов веры, а мне придётся идти одному, без всякой защиты. Никто от меня этого и не ожидает... нужны книги, реликвии... я не могу... не стану...

— Путь туда долгий, и подъём крутой. Если хочешь добраться раньше, чем старуха успеет что-то сделать, тебе надо поторопиться. А то она вызовет дьявола... — Джон перекрестился.

Кузнец прав, за помощью посылать некогда. Если ведьму не остановить, один Бог знает, какое зло она выпустит на этих беззащитных людей. Я священник. Сила Бога на моей стороне. А она просто женщина, невежественная старуха, она не сможет противостоять святой церкви.

Я с удивлением понял, что киваю. Мужчины с облегчением переглянулись.

— Да поможет тебе Бог, отец.

Подъём оказался крутым и долгим, хотя я и был к нему готов. Много раз мне приходилось останавливаться, чтобы перевести дыхание, но я боялся слишком задерживаться для отдыха — солнце уже скрылось за холмом. По небу скользили только бледные сероватые отсветы, последние угасающие лучи. Слабая уверенность в своих силах, которую я ощущал в церковном дворе, окончательно исчезла. Боль в груди усиливалась с каждым шагом. Что ждёт меня в этом доме, если, конечно, я вообще туда доберусь? А если старуха уже успела вызвать псов Сатаны — как я смогу встретиться с ними в одиночку?

Я со страхом смотрел на чёрные скалы, торчавшие вокруг, как дьяволовы рога. Я взмок от холодного пота, и только мысли о страшном зле, которое, возможно, совершится при помощи тела невинного ребёнка, удерживали меня от того, чтобы броситься назад. Но я не мог сказать деревенским, что отступил. Видит Бог, они и так меня почти не уважают.

Дорога превратилась в узкую овечью тропу, петляющую между скалами. Местами путь становился опасным, несколько раз я терял опору, оступался и чуть не падал в бурлящую внизу реку. Я ругал себя за то, что забыл захватить фонарь. Как можно быть таким глупым, отправиться на гору, даже не подумав о свете? Может, в сумраке я уже миновал её дом? Уверен, даже ведьма не станет жить среди этих скал. Тропа под ногами исчезла, теперь я шёл по ровной лужайке. Камни и склон холма окружали меня, как крепостные стены, заслоняя даже от слабого света, ещё остававшегося в вечернем небе.

Краем глаза я заметил, как что-то промелькнуло в темноте. Я обернулся. Передо мной в воздухе висел человеческий череп. Я в ужасе замер, а в глазницах черепа внезапно вспыхнуло пламя. Я закричал, отшатнулся, упал и покатился по склону. Земля под головой и плечами исчезла. Я лежал на спине, на самом краю обрыва, повиснув над рекой. На шею летели ледяные брызги, внизу подо мной оглушительно ревела бьющаяся о камни вода. Я судорожно извивался, пытаясь найти опору и выбраться, но трава скользила под руками, и я медленно сползал к реке.

Но кто-то меня схватил. Я вцепился в протянутую руку и с трудом стал карабкаться назад, на берег, пока, наконец, мне не удалось встать на четвереньки на твёрдой земле. Я задыхался, руки и ноги тряслись. Подняв голову, я уткнулся в вонючую и грязную женскую юбку.

Я кое-как поднялся на ноги. Передо мной, держа череп со светящимися глазами, стояла старая ведьма. Теперь, вблизи, я смог рассмотреть внутри перевёрнутого черепа горящий трутовый фитилёк. Красно-оранжевое пламя лизало пожелтевшие зубы. Я не смел пошевелиться, боясь упасть в реку. Из головы вылетели слова всех молитв, которые могли меня защитить. Я крепко сжал железный крест на шее, и выставил руку перед лицом ведьмы.

— Убирайся прочь. Я... я священник. Меня хранит Бог.

Старая карга расхохоталась.

— Тебя от реки не Бог спас.

— Какое зло ты собираешься сотворить этой ночью, старуха? Предупреждаю, что бы ты ни затеяла, я собираюсь тебе помешать.

— Значит, пришёл не дать мне разжечь огонь в очаге? Столько хлопот, чтобы помешать бедной старухе приготовить ужин.